Лавка красоты "Маргаритки" - стр. 27
– На каком основании? – хрипловато, явно с трудом бросает мужчина и таки оседает на пол. Правда сознание не теряет, а всего лишь дышит часто и со свистом.
– Я в наследство его получила, от тётки, – говорю тихо, успокаивающе даже, а сама подбираюсь ближе. Зачем? Сложно сказать… Целителем я никогда не была, а и поди вот так разберись, отчего эдакому детине плохо. Но не бросать же его вот так, как есть?
Мужчина дышать хрипло перестаёт, замирает, а потом глаза открывает резко и подаётся вперёд, хватая меня своими здоровенными ручищами за хрупкие плечи.
– Дайана тётка твоя? – и столько непонятной радости в его голосе, что я пугаюсь пуще прежнего и думаю, что идея с помощью не зря с самого начала казалось мне провальной. Он же просто сумасшедший!
Руки я его осторожно с плеч снимаю, при этом стараюсь улыбаться, чтобы не дай боги не оскорбить душевнобольного, и признаюсь, отползая чуток назад:
– Она самая.
Уточнять, что об этой родственнице я узнала всего лишь сутки назад, не стала. Отчего-то мне кажется, что эта новость ему вовсе не понадобится. Но… Лучше бы сказала, тогда бы может быть избежала угрожающе-просящего:
– Приготовь отвар из черноягоды! Сейчас же!
Лапищи его вновь на моих плечах оказываются, а я… Я с трудом сглатываю ставшую вязкой слюну.
Молчу. А что ещё мне остаётся делать?
– Ну! – встряхивает меня так, что зубы клацают.
Приходится сознаваться.
– Не умею я.
Пару мгновений тишины и удивлённое:
– Как это?
Казалось бы, что непонятного в трёх словах «не умею я»? Всё же ясно, как белый день, но нет же, ему разжевать надо.
– А вот так, – развожу руками, насколько это возможно в тисках его немилосердных объятий. – Не умею я отвар делать, и знать не знаю, о какой черноягоде вы говорите.
Во втором я чуть слукавила, о черноягоде мне хоть немного, но всё ж было известно, только знать ему об этом необязательно. Да и никому не надо, честно говоря. Ягодка эта запрещённая, а используют её и вовсе для зелий противозаконных.
Мужчина с минуту смотрит на меня, пытливо так, но я и глазом не веду. В том, что касается закона, я чиста, аки младенец. И никому-то не доказать обратного.
– Лжёшь, – припечатывает и, наконец, отпускает руки.
Я демонстративно потираю плечи, дабы смутить малахольного наглеца, но он смущаться вовсе не намерен. Вздыхаю глубоко, и признаюсь:
– Врать я не приучена, так что вам придётся мне поверить.
Незнакомец приподнимает брови, ухмыляется, и кажется, от ухмылки этой серость да туман в глазах куда-то пропадают.
– Поверить? Чёрной ведьме? – насмехается и от этой насмешки становится… Обидно? Да, только самую малость.