Латунный город - стр. 44
Они направились туда, и до Али донеслись пьяный смех и невнятные звуки струнных инструментов, льющиеся в открытую дверь. Дым внутри стоял коромыслом: висел над джиннами, развалившимися на грязных подушках, струился вдоль труб и мимо темных кубков с вином. Все посетители были Дэвами. У многих на бронзовых руках красовались черные татуировки с символикой касты и рода.
Двери охранял грузный мужчина в заляпанном жилете, со шрамом, рассекающим всю щеку. Завидев их, он поднялся на ноги и перегородил вход длинным топором.
– Заблудились? – прорычал он.
– Мы пришли к Тюрану, – ответил Ханно.
Привратник перевел взгляд на Анаса и презрительно скорчился.
– Вы с крокодиленышем можете войти, но этот нечистый останется здесь.
Ханно вышел вперед и положил руку на тальвар.
– За те деньги, которые я плачу твоему хозяину, мой слуга останется при мне, – он кивнул на топор. – Убери.
Привратник с недовольным видом отошел в сторону, и Ханно переступил порог таверны. Анас и Али последовали за ним.
Посетители почти не обращали на них внимания, если не считать пары враждебных взглядов, адресованных Анасу. В такие места обычно приходят для того, чтобы остаться незамеченными, но Али невольно таращился во все глаза. Он никогда не был в таверне, никогда не проводил время в кругу огнепоклонников. Дэвов редко допускали до службы в Королевской гвардии, а те немногие, кого допускали, не порывались заводить дружбу с Кахтани-младшим.
Он отскочил от пьянчужки, который, дымно всхрапнув, свалился с оттоманки. Его внимание привлек женский смех, и, оглянувшись, Али увидел троицу девушек, которые трещали на дивастийском. Зеркальная поверхность их столика была завалена латунными шахматными фигурами, полупустыми кубками и блестящими монетами. Али не понимал их разговора, потому что так и не удосужился выучить дивастийский, но девушки были одна прекраснее другой. Их черные глаза искрились, когда они смеялись. Они были одеты в расшитые блузы с глубоким вырезом, туго обтягивающие бюст, а их тонкие золотые талии были обмотаны цепями с драгоценными камнями.
Потеряв всякую силу воли, Али не мог отвести глаз. Он никогда в жизни не видел взрослую Дэву с оголенным телом и не мог поверить, что они могут так выставлять себя напоказ, как эта троица. Дэвы были самым консервативным из племен, и их женщины с головой заворачивались в покрывала, выходя за порог дома, а многие, особенно дочери из знатных семей, наотрез отказывались разговаривать с чужестранцами.
Эти явно были не из их числа. Заметив Али, одна Дэва выпрямилась, нахально встретилась с ним взглядом и дерзко улыбнулась.