Лаций. В поисках Человека - стр. 50

Она резко остановилась, на сей раз не прячась, под мрачным красным солнцем. Странные создания – каждое чем-то отличалось от других, – были сделаны из беспорядочного нагромождения кусков металла, труб и лапок, и все это крепилось на более-менее антропоморфной основе. Их разумы, казалось, таким же образом собраны из чего придется – разнородные и одновременно единые, куда более разнообразные, чем все, что она когда-либо встречала на Корабле, где каждый из мириад тонких голосков был похож на других – или по меньшей мере имел фамильные черты, выдающие его изначальную принадлежность к одной с ними общности. Здесь же царило странное изобилие непохожестей, будто множество плохо настроенных инструментов нарочно издавали дисгармонирующие звуки. Если бы люди были телепатами, они испытали бы то же самое в их обществе – и сошли бы от этого с ума или просто перестали бы понимать друг друга.

Один из плебеев отделился от других и подошел к ней. Это создание, чуть ниже Плавтины, казалось еще менее похожим на человека – тело, сплетенное из металлических прутов и микросхем, откуда тут и там выступали сложного вида наросты – возможно, следы аварии или торопливого ремонта. От вида его лица с фасеточными глазами, запачканными давней пылью, собравшейся за долгое время принудительных работ, но сияющими умным светом, и металлической физиономии, похожей на театральную маску паука, Плавтине тоже стало не по себе. Она увидела, что губы у него, напротив, мягкие и тонкие и могли бы принадлежать одному из деймонов Отона.

Она… умерла? – спросило это существо. И Плавтина поняла, что оно имеет в виду маленькую актрису. Она кивнула, не в силах ничего добавить. Разум ее собеседника запульсировал от смешанных чувств. Печали – ведь они были друзьями, но к тому же и радости, и гордости за то, что она совершила такое важное дело перед тем, как погибнуть. Плавтина не поняла: Такое важное? Теперь уже ноэм кивнул. Следовать инструкциям. Служить.

Все это было так жалко… Она потянулась разумом к удивительному созданию, а от него – к другим, ко всему этому маленькому сборищу, отверженному и презираемому. Спонтанным движением, почти спазмом сознания она окутала их сочувствием, а они в ответ посмотрели на нее, транслируя чувство полного, абсолютного доверия. У них не было никого, кроме нее. Они ждали ее – многочисленные, но брошенные, затерянные в огромном нечеловеческом городе, без всякой цели. Они боялись, что она никогда не вернется. И теперь испытывали такое облегчение, что у Плавтины на глазах выступили слезы. Они причастились в одно вечное мгновение и, застыв в нем, стали единым целым, пусть и оставались полноценными индивидами: у них даже были имена, у большинства – примитивные, простые серийные номера, у других – более сложные. За некоторыми даже признали фамилии. Тот, кто выступил вперед, прошептал в странной тихой манере, свойственной несчастным машинам, что его зовут Лено.