Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века: Коллективная монография - стр. 33
Этот двойной фильтр, конечно, не проходил бесследно. Мы уже говорили, что перевод всегда является новым произведением, в которое переводчик мог вкладывать значения, которых не было в оригинале. Это тем более справедливо для XVII и XVIII веков, когда доминирующей идеологией в европейском переводе, и во всяком случае в переводе с английского на французский, который нас интересует в данном случае, был подход, который позже теоретики перевода назовут «доместикацией»152: французские переводчики, оправдывая свое право адаптировать английские романы к вкусам французского читателя, писали о том, насколько английская проза была плохо структурирована. Неудивительно, что при таком подходе и при нередком отсутствии самого слова «перевод» на обложке произведения, некоторые переводы воспринимались как оригинальные произведения и переводились вновь на тот язык, с которого они были переведены: в истории переводов с французского на английский и наоборот есть целый ряд таких случаев153. При переводе с перевода риск полного преображения переводимого произведения, конечно, повышался. Хорошим примером могут послужить переводы произведений Макферсона, которые он выдавал за творчество Оссиана. Существовало несколько французских переводов, некоторые из них (переводы Сюара и Летурнера) «улучшали» оригинал, придавая ему изящество или «величие», которых не было у Макферсона. Первый полный русский перевод, принадлежащий Ермилию Кострову, вышел в 1792 году и был сделан с французского перевода Летурнера. Костров не только во многом следовал за Летурнером, сглаживая «северный» колорит автора Оссиана, он еще и архаизировал стиль произведения154. Перевод с перевода продлился в России еще довольно долго и в XIX веке, несмотря на возраставшую критику подобной практики155.
У нас нет примеров статистических данных по всему массиву переводной литературы за XVIII век на другие европейские языки, однако уже упомянутый сайт «Intraduction» дает нам некоторое представление о переводе беллетристики на французский во всей Европе в последнюю четверть XVIII – начало XIX века156.
В 1776–1800 годах почти половина всех литературных переводов на французский (46,7%) была сделана с английского. Вместе с растущей ориентацией на французский в России того времени и незнанием английского языка среди русских157 это объясняет, вероятно, почему так много английских книг было переведено на русский именно с французских переводов. Второе место (22,5%) по численности переводов на французский занимает художественная литература на немецком языке, далее идут литературы на латинском (16,7%), древнегреческом (14,5%), итальянском (10,8%) и испанском (3,8%) языках.