Кваздапил. История одной любви. Окончание - стр. 17
Если подумать – что, собственно, такого происходит? Девочка выросла, она девочка только для родителей и для меня, привыкшего ее опекать. На самом деле Машка уже взрослая. Если быть с собой честным, то я развлекаюсь с первой же особой женского пола, которая дала мне такую возможность, и просто удовлетворяю физиологические потребности, а Машка проводит время со своим парнем – именно со своим, постоянным, который ее любит и доказал это. У них отношения. У таких отношений иногда бывает будущее. Иногда на всю жизнь. Сравним это с моей ситуацией. Я сплю с девушкой, подругой сестры. Хорошо хоть, что подруга на несколько лет старше и явно совершеннолетняя. Конечно, общение с такими подружками не прошло даром, и сестренка повзрослела раньше, чем мне хотелось бы. Но это ее жизнь, ее выбор. Вот и получается, что сегодня Машка, ищущая возможности уединиться с постоянным парнем, моральнее меня, очень больно учившего ее жизни без какого-либо права на это.
А она меня не укоряет. Она желает мне счастья и радуется за меня. Ей хорошо от того, что мне хорошо. Кто из нас прав?
Я отвернулся от двери, за которой царила мертвая тишина (там, наверняка, услышали мое появление и теперь изображают памятники перед открытием), и пошел в туалет.
Физическое облегчение принесло за собой моральное. На душе полегчало.
Не мое дело лезть в жизнь сестры и, тем более, портить ее. Мое дело – указывать на опасности и помогать, если указание запоздало или было понято неправильно.
Шумно сработал слив, я помыл руки и вышел.
Дверь родительской спальни распахнулась, оттуда выскочила сестренка. Свободной рукой она прикрывалась снизу. Надеть на себя хоть что-то Машка не удосужилась. А действительно, зачем? Чего я там не видел после экзекуции на квартире с «Надей»? Зато расставлены точки над i: мы, дескать, занимаемся тем же, что и вы, мы об этом знаем, вы об этом знаете, к чему же лишнее ханжество разводить?
Что на это сказать? Машка – сестра своего брата, кровь от крови. У нее те же мысли, с которыми я гулял по квартире в одних трусах: «У себя дома стесняться посторонних и создавать себе неудобства не хотелось…»
В проеме двери виднелся разложенный диван родителей. Раскинувшийся на нем Захар резко прикрылся простыней.
– Оденься! – запоздало крикнул он Машке.
Поза, голос и выражение лица дали понять, что ему небезразлично, в каком виде его девушка шастает по квартире. Пусть эта квартира – ее дом, но в доме есть ее брат, не говоря про еще одну особу непонятного положения, но тоже явно горизонтального. Звук опорожненного мной бачка, через минуту после которого выскочила дожидавшаяся освобождения туалета Машка, подразумевал, что брат выходил из спальни и, возможно, туда еще не вернулся, и сестренке действительно следовало одеться или немного подождать. Но это же Машка, и этим, к сожалению, все сказано.