Кваздапил. История одной любви. Окончание - стр. 16
Я нежданно понравился человеку, который мне тоже во многом нравится. Что может быть лучше?
Мы откинулись на подушку – две головы висками друг к другу, с перепутавшимися волосами, с прижатыми руками и бедрами.
Все было отлично – настолько, что не верилось. Впервые за долгое время я был счастлив. Счастье нашло меня само. Мне не нужно было ничего делать, только плыть по течению.
А ведь это и есть счастье в понимании большинства. Ничего не делать, и чтобы само пришло. У меня сбылась чья-то мечта. Я хотел иного, а получил это. Стало любопытно: это мне возмещение предыдущего морального ущерба (не награда же за что-то, в самом деле) или случайность? Пути Господни, как известно, неисповедимы.
А может быть, все к этому шло? Даша – человек моего мира, моей культуры. Я понимаю ее поступки, даже если понимать их неприятно. Она так же понимает меня. Мы с ней живем по одной морали, как это ни противно для определения морали.
Мне было хорошо. Просто и беззаботно. Ничего не хотелось делать. Ни о чем думать. Я играл пальцами с красной пипкой, то напрягавшейся, как разгневанный вахтер, то разморенно расслаблявшейся и не обращавшей на мои действия никакого внимания – позволявшей хоть тереть, хоть гладить, хоть щипать.
Впрочем, любое действие, если оно делалось не механически, а с душой, приносило результат, и охранявший белые сладости «вахтер» на красном пятачке опять вставал на стражу.
Лишняя жидкость потребовала выхода. Юная парочка голубков затихла на кухне, и только сейчас я, потерявший счет времени, заметил, как подозрительно тихо они себя ведут.
– Накройся,– приказал я Даше.
Она показала мне язык, потрясла завибрировавшей грудью, как цыганка в танце, но послушно спрятала белую роскошь под одеяло.
Я надел трусы и открыл дверь. У себя дома стесняться посторонних и создавать себе неудобства не хотелось. В конце концов, ни для кого не секрет, что происходит в нашей комнате. Имею право ходить просто в трусах.
На кухне было пусто, на столе одиноко стояли две чашки с чаем – наполненные и забытые. Я перевел взгляд в прихожую. Машкины серо-белые кроссовки и более внушительные черные стояли рядом с кроксами Даши. А на ручке двери родительской спальни висела бейсболка.
Первый позыв – вознегодовать и в праведном гневе качать права старшего брата, который отвечает за моральный облик сестренки-несмышленки.
Хорошо, что у трусов нет ремня. Я медленно выдохнул. Нельзя поддаваться чувствам. Слова, какими бы ни были, всего лишь врут, а эмоции доводят до беды. Нужно отстраниться от того, что взбесило, досчитать до десяти и дальше разбираться логически.