Кваздапил. История одной любви. Начало - стр. 8
– И все ваши парни думают так?
Под «вашими» она подразумевала русских, которых я здесь как бы представлял. Я не стал отвечать за всех.
– У каждого свой взгляд, свое мнение, своя история. Есть люди верующие, у них свой подход, есть однолюбы, есть убежденные противники добрачных отношений, и есть те, что смотрят на это с другой позиции.
– Смотрят с разных позиций, – дерзко хихикнула Мадина, – эти, которых ты назвал в конце. С очень интересных позиций.
– Не надо пошлить, красивым девушкам это не идет.
– Комплимента дождалась, спасибо. А насчет позиций… Мне о таком даже поговорить не с кем. Наши, – черные волосы колыхнулись на обнимавших податливых девиц соплеменников, – не то, что не расскажут, еще и побьют за вопрос. При этом все разрешают себе, и ничего – нам, своим женщинам. Разве это честно?
– Не мне судить. – Я постарался уйти от извечного спора цивилизаций. – Каждый решает сам, как жить и что себе разрешать.
– А за меня решают другие. – Мадина топнула ногой, но сразу вернулась в едва не потерявшийся ритм. – В конце концов, Кваздик, я же не напрашиваюсь на неприятности для себя или для тебя, всего-то прошу по-приятельски сказать несколько слов. Ведь в детстве я у тебя на глазах на горшке сидела!
Не знаю почему, но этот абсолютно нелогичный довод произвел впечатление. Действительно, были времена, когда мы не стеснялись друг друга. Не поручусь, что доходило до горшков, но общая возня во время игр и абсолютное игнорирование при срочном переодевании имели место. Дети есть дети, особенно, когда заигрались и долгое время предоставлены сами себе.
Каким-то образом подруга детства заметила свой успех и ринулась развивать:
– Вот ты признался, что уже не мальчик. Как это было?
Случайный толчок сзади едва не опрокинул, он заставил прижаться друг к другу и вернул меня, загипнотизированного, в реальность: Мадина – сестра друга. Он не одобрит таких разговоров. Не моих откровений, в тщетном ожидании которых отвердело в руках тонкое тело, а касания подобных тем. Как не одобрил бы я, начни что-то похожее кто-то из его земляков с моей сестрой Машенькой, пока еще учившейся в школе в городке неподалеку. Не просто не одобрил бы, а посчитал за оскорбление. Вот когда она вырастет и поймет, что к чему в этой жизни, когда научится отвечать за свои поступки…
Взор вновь уперся в чужие руки, что хозяйничали на мягких местах других повзрослевших Машенек, которые уже сделали выбор. Мне это не нравилось. Но это был их выбор. Осознанный.
Я перевел взгляд на ожидавшую конца размышлений роскошную авантюристку.