Квантун - стр. 60

– Ну, Антон Федорович! Ну, шельмец!.. – сокрушался Унгебауэр, глядя как шары из слоновой кости один за другим влетают в лузы. – Напомни мне в другой раз, чтобы я более никогда не держал с тобой пари на бильярде!

К двум часам пополудни попутчики благополучно добрались до станции. Город встретил их радушно и хлебосольно, а потому понравился и запомнился. Вообще же Челябинск при должном внимании и грамотном управлении обещал однажды стать центром собственной губернии. Тому способствовала и значительная удаленность от Оренбурга – 600–650 верст (та же Уфа в два раза ближе).

Точно по расписанию – в два с четвертью – поезд тронулся на восток. Страна гор сменилась страной равнинных лесостепей. Из встречавшихся деревьев бо̀льшую часть занимали березняки, меньшую – боры. Изредка попадались тополевые рощи и осиновые колки. К ночи поезд должен был добрать до Тобольской губернии.

Вечером Унгебауэр ушел отыгрываться в преферанс. Звал с собою Горского, но тот категорически отказался, ввиду необученности игре и отсутствию любви к картам. Коллежский секретарь продолжил чтение рассказов графа Толстого, уже более года отреченного от Церкви.

Демьян Константинович на сей раз вернулся раньше – около полуночи. Он едва стоял на ногах и мог что-то говорить. Настолько был пьян.

– В чем дело? – вскочил Горский. – Почему ты пьян?

– Я отыгрался!.. – улыбнулся Унгебауэр и рухнул на диван. Из кармана его брюк торчали мятые десятирублевые билеты. Стало быть, флотский офицер действительно отыгрался и на радостях перебрал с алкоголем. Бессонная ночь Антону Федоровичу была гарантирована. Он снова предложил лейтенанту занять нижнее место, но тот гордо отказался. Едва не уронив лампу, Демьян Константинович все-таки сумел забраться наверх, воспользовавшись складным столиком в качестве лесенки.

Остановку в Петропавловске в седьмом часу утра попутчики пропустили. Оба спали как волов продавши. Один, потому что в стельку напился, другой – из-за первого.

К полудню оба проснулись. Горский отчитал Унгебауэра за недопустимое поведение, порочащее офицерский мундир.

– Положим, не мундир, а тужурку, – поправил его опухший Демьян Константинович.

– Я выразился образно! – вспылил коллежский секретарь. – Неужели ты думаешь, я не отличу мундир от тужурки?

– Будь любезен, не кричи. Голова раскалывается…

– А что̀ мне еще остается, чтобы донести до тебя, что пьянство – прямая дорога к позору!

– У нас пол-Империи пьет.

– Потому что у нас пол-Империи крестьян! При их тяжелом физическом труде и при их малограмотности это простительно. Они просто не в состоянии найти себе самое занятие. Но ты же! Ты – образованный дворянин! Ты можешь читать книги, музицировать, играть на бильярде и в карты, в конце концов, вести светские беседы в салонах…