Квантовая ночь - стр. 33
Дата на чеке была 31–12–00, одна из немногих в этом формате, которая не допускает разночтений: 31 может означать только число, а два нуля – только год; значит, книга была приобретена в канун Нового года, 31 декабря 2000-го.
Здесь. В Виннипеге.
На чеке было и время – 17:43, то есть перед самым закрытием в предпраздничный день; даже самые ботанистые из ботанов не встречают Новый год в книжном магазине.
Конечно, книгу для меня мог приобрести кто-то другой…
Но нет, внизу чека был напечатан номер кредитной карты; иксы заменяли все его цифры, кроме четырёх последних, и их я узнал: этот номер со мной уже много лет. Я сам пошёл и купил книгу, планируя наверстать обязательное чтение к моему курсу за оставшуюся неделю рождественских каникул.
Да, технически можно быть в Виннипеге в 5:43 вечера и всё ещё успевать прилететь в Калгари, чтобы прокричать «С Новым годом!» шесть часов спустя – вернее, семь, если учесть разницу в поясном времени, – но с чего бы это я поехал домой на Новый год, а не на Рождество, пусть даже родители и сестра были в отъезде? Что же это такое творится-то?
Я продолжил раскопки и нашёл дилбертовский[21] настенный календарь за 2000 год. Я надеялся найти за 2001-й, но не нашёл. Я пролистал его до последней страницы, с которой на меня уставился Роговолосый Шеф, и нашёл дни между Рождеством (которое в тот год выпало на понедельник) и Новым годом. На эти дни моим почерком было записано четыре дела. На День подарков[22] я записал «Майлс ок. бти». Я много лет не вспоминал о Майлсе Ольсене; мы ходили вместе на один курс и иногда собирались, чтобы выпить пива. На тридцатое я записал «Запл. за общагу». А на двадцать девятое и тридцать первое было записано «Уоркентин». Занятий в те дни не было, так что это, должно быть, было связано с его исследовательским проектом, в котором я согласился участвовать.
Я просмотрел предыдущие дни: Уоркентин был записан ещё трижды на неделе перед Рождеством. Первые записи были сделаны чёрной пастой, последние – синей. То есть они не писались все одновременно, что означало – о последних встречах мы договорились уже после первых; он зачем-то снова меня позвал, причём перед самым Новым годом.
Вчера я сказал Менно, что тридцать первого декабря 2000-го был в Калгари. Конечно, вполне возможно, он забыл, что я был тогда здесь, ведь столько лет прошло. Но он вообще ничего про это не сказал.
Нет, нет, что-то здесь не так. Он повернулся ко мне, пряча слепые глаза за чёрными линзами очков, и сказал: «Иногда лучше не трогать спящую собаку». Я ещё подумал, что это странно: он ведь, в конце концов, психолог, задача восстановления моей утраченной памяти должна была привести его в восторг.