Кузьмич - стр. 11
Несмотря на относительно узкий состав расширенного парткома, новость быстро распространилась по дирекции, и сотрудники различных отделов администрации завода, с которыми я годами устаканивал отношения, всё-таки воспользовались ситуацией и, не скрывая любопытства, придирчиво расспрашивали меня. Все вопросы сводились к следующим: «Зачем?» и «Почему некоторым так везёт?» Мои ответы всем без исключения собеседникам отличались дружелюбием и звучали как исповедь волка, съевшего ягнёнка, и вследствие обжорства, мучающегося от жестокой изжоги. «Ты не думай, – говорил я, – меня туда в приказном порядке направляют. Кого же, как не начальника ОТК на приёмку оборудования отправлять? Станки дорогущие, ответственность дикая, тут не то, что заработать, уцелеть бы. Нервы, смена климата, работа без выходных и прочее. Конечно, интересно, престижно, но точно не подарок». Голос мой не дрожал, звучал убедительно, так что я сам поверил в свои слова. Честно говоря, истина была недалеко, так как оценить положительные и отрицательные стороны предстоящей командировки я был не в состоянии. Никто мне не верил, но вида не подавали. Дружба всегда выше недоверия.
Шорин позвонил через неделю и сообщил, что характеристику получили и процесс пошёл. При личной встрече в рюмочной на Красной Пресне Борис рассказал, что теперь надо ждать, когда вызовут, а пока меня будут проверять по всем направлениям, но это формальности и не так долго. Когда будет собран весь пакет документов, направят на визу. Будет что-то надо, мне позвонят и вызовут. Звонить самому нежелательно, не тот случай. Товарищ был чем-то расстроен, даже грустен, но, как ни странно, выпить не стремился, а на мой немой вопрос просто слабо махнул рукой, и мы скоро расстались, договорившись созваниваться. Время неумолимо рвалось вперёд, спотыкаясь о жизненные неурядицы и заботы. Заводская рутина затягивала, планы, летучки, новая техника, новые методики испытаний станков, и ажиотаж с командировкой начал забываться. У Бориса были свои проблемы, он где-то носился, ссылался на своё требовательное начальство, на постоянную отчётность и отсутствие свободы действий. Но по отдельным его фразам можно было понять, что проект живёт своей жизнью, всё непременно состоится, вот только в бюджете строчку утвердят и пропустят через Минфин. «Нам с тобой тоже надо как-то пропустить, – съязвил Шорин и добавил, – всё состоится, как и предполагалось, интерес не пропал, расскажу при встрече», – и почему-то хохотнул. Нельзя сказать, что меня огорчали эти обстоятельства, может быть даже наоборот, так как для сына неумолимо приближалась школа, и подготовка к этому событию затмевала все другие большие и важные моменты. С приближением первого сентября нытьё ребёнка прошло через все стадии: от «Не пойду я, чего я там не видел» до « А машину водить научат?» Проводив его до дверей и позже забрав, мы с женой поняли, что потеря свободы важна не только для взрослых дядек и тёток.