Кузьмич - стр. 10
На следующий день после обеденного перерыва ко мне подошёл секретарь парткома, дожёвывая что-то на ходу. Все его звали Семёныч, что его делало ближе к народу, хотя он был, по его словам, сам народ. Поговаривали, что, несмотря на указанное им в анкете рабочее происхождение, происходил он из среднего сословия, и дед его владел до революции несколькими магазинами, где продавали различные специи и другие колониальные товары. После революции магазин отобрали. Семёныч об этом говорить не любил, хотя в этом ничего предосудительного не было. «Там на тебя запрос пришёл, характеристика понадобилась в связи с выездом за границу, – сказал он, подозрительно меня осматривая. – Мы с директором поговорили, он считает, что нечего твой вопрос на партсобрание выносить, народ будоражить, а лучше расширенный партком собрать да пропесочить тебя за хорошую работу, – лукаво подмигнул он. «В общем, готовься, на неделе соберёмся, обменяемся мнениями», – посерьёзнел Семёныч. Директор этой темы не касался, говорил только о работе. Опыта ему было не занимать, небось, думал, что всё может измениться. Мне тоже так казалось, поэтому я продолжал плыть по течению, воспринимая ситуацию как выдуманную и искусственно созданную.
Но независимая параллельная жизнь диктовала свои условия, и моя характеристика составилась, и «вече» собралось. Организовали толковище в переговорной комнате, участвовали руководство завода, члены парткома и представители народа (ветераны, общественники и сотрудники моего отдела), всего человек 15. Личности мне известные, о некоторых я знал кое-какие подробности, «о чём не говорят, о чём не учат в школе». Обстановка была дружественная, никто не собирался применять партийную принципиальность, тем более Семёныч взял быка за рога. «Товарищи! – серьёзно начал он. – Время рабочее, дело государственное, есть предложение не заниматься демагогией, а зачитать характеристику на нашего коллегу и члена нашей организации. В ней всё написано, слушайте внимательно, чтобы не было лишних вопросов. А то ты, Модестович, как начнёшь про садики да пионерлагерь рассуждать, забудешь, зачем собрались. В общем, давайте пооперативнее. Елена, читай». Елена Владимировна Полторак, которую мужчины звали почему-то «четвертинкой» при обсуждении её достоинств, а они у неё определённо были, несмотря на её средний возраст (правда, самое его начало) поднялась, разгладила на бёдрах юбку и, отчаянно щурясь, видно, стесняясь почему-то надеть очки, осторожно начала читать. Характеристика была хорошая, не правильная, а какая надо. Поэтому её никто серьёзно и не слушал. Правда, при словах: «…рекомендуется в долгосрочную командировку в капиталистическую страну», – некоторые мимолётно переглянулись, но рабочая солидарность взяла верх. Видно, заметив любопытные взгляды, Семёныч веско сказал: «Что касается вопросов секретности и компетентности, всё проверено и улажено на соответствующем уровне. Ну, вопросов нет, будем голосовать… Единогласно. Спасибо за внимание». И обращаясь ко мне, добавил, чётко налегая на слова: « Тебе мы её на руки не дадим, отправим в Министерство почтой, такой порядок». Почувствовав свою причастность к государственным интересам, присутствующие чуть-чуть пошумели и разошлись.