Кушаны - стр. 32

, записки на коре и коже обо всем, что было и что есть. Откуда у него такая тяга к знаниям, Куджула понять не мог. Сам он едва научился читать бактрийское письмо, да и то только послания, касающиеся управления царством и сражениями. Но, видимо, есть в их роду природная мудрость, смекалка, которая и передалась сыну от отца. Не зря же именно его выбрала старая ведунья в предводители всех племен!

– Пойдем в трапезную, – позвал Саданкаш, – за хорошей едой мысли текут плавно.

Куджула согласно кивнул, оглянулся: младший сын поглядывал на них, стоя у стены.

– Идите, – подтолкнул он внука, – мы следом за вами.

Саданкаш понял, взял сына за руку, хоть тот и упирался, стремясь остаться с дедом, и они вышли из зала.

– Саданкау! – позвал Куджула.

Высокий, подтянутый, гордый, Саданкау родился на год позже брата. В детстве они были похожи. Но с годами Саданкау изменился так, что только внимательный взгляд углядит в братьях сходные черты. И нос у Саданкау изящней, и излишняя пухлость, как у Саданкаша, не отяжеляет его лицо. Саданкау брил не только подбородок, но и виски. Все волосы он собирал на макушке в тугой пучок и скручивал его в шарик, который под остроконечной шапкой даже не угадывался. Лицо его оставалось открытым, ясные глаза привлекали все внимание смотрящего на него. В них тоже была глубина, но легкая, прозрачная, как вода в источнике. Длинные ресницы обрамляли их, подобно густым травам. Ироничная улыбка, блуждающая в уголках губ, подчеркивала и настроение, сквозившее в глазах. Он всегда такой: усмехающийся, открытый, непредсказуемый. Но красив! Куджула видел в Саданкау себя в молодости. Вот в чем ирония! Сын, который оказался ближе по духу, внешностью походил на мать, а тот, который унаследовал его облик, повторял нрав Нушин. Повторял ли? Может быть, он, как отец, ошибается? Не он ли сам предпочел старшего сына, видя в нем наследника трона, а младшего обделил вниманием еще в детстве?

Куджуле хотелось обнять Саданкау. Но он не мог. Теплоту его сердца передавал только взгляд. Почувствовал ли ее сын? Или его приветливость была лишь признаком воспитанности?

– Отец! – сын склонил голову вполоборота.

– Присядь, – Куджула показал на место рядом с собой.

Саданкау не спешил.

– Не стоит мне привыкать к трону, он не для меня.

Дерзко, но прямо! И это хорошо! Куда лучше интриг и прикрытых лестью обид.

– Для тебя тоже есть трон. И он будет тебе впору, если примешь земли под ним как свои, – так же прямо ответил Куджула.

Саданкау присел на скамью рядом и смотрел на отца снизу вверх. Куджула принял это и без особых предисловий сказал, что давно хотел сказать, а теперь случай придал той мысли верное направление.