Кусака - стр. 37

– Легко сказать.

– Я знаю. Но только так можно стать мужчиной, а не чужим эхом. – Палома повернула голову к окну. По краю занавесок просачивался резкий свет, от которого заболела голова. – Твоя мать… Она стала модницей, – тихо сказала Палома.

Этим она застала Рика врасплох – о матери Палома не упоминала давным-давно. Он ждал, но старуха больше ничего не сказала.

– Почти восемь. Я лучше пойду.

– Да. Лучше иди. Ты же не хочешь опоздать, мистер Старшеклассник.

– Приду в шесть, – сказал Рик и пошел к двери, но прежде, чем выйти из комнаты, быстро оглянулся на хрупкий силуэт в кровати и сказал, как делал каждое утро перед уходом в школу:

– Я тебя люблю.

И она ответила, как отвечала всякий раз:

– А я тебя – в два раза сильнее.

Рик закрыл за собой дверь спальни. Возвращаясь коридором, он сообразил, что слов бабушки «в два раза сильнее» хватало ему, когда он был ребенком; но за стенами этого дома, в мире, где солнце стучит кузнечным молотом, а словом «пощада» пользуются только трусы, удвоенная любовь умирающей старухи его не защитит.

С каждым шагом, который делал Рик, его лицо неуловимо менялось. Глаза утратили мягкость и заблестели жестко и холодно. Сжатый рот превратился в резкую, неумолимую черту. Не доходя до двери Рик остановился, сдернул с вбитого в стену крючка белую мягкую фетровую шляпу с лентой из змеиной кожи и надел ее перед потемневшим зеркалом набекрень, под подобающим дерзкому человеку углом. Потом рука Рика скользнула в карман джинсов и нащупала там серебряный выкидной нож. На сделанной из зеленой яшмы ручке был вырезан Иисус, и Рик вспомнил день, когда выхватил этот нож – Клык Иисуса – из ящика, где лежала, свернувшись, гремучая змея.

Теперь глаза Рика смотрели недобро, с обещанием трепки. Можно было отправляться.

Стоит ему ступить за порог, и пекущийся о своей Паломе Рик Хурадо будет забыт; появится Рик Хурадо – президент «Гремучих Змей». Бабушка никогда не видела этого его лица, и иногда он бывал благодарен, что у нее катаракта, но если ему хотелось выжить в войне с Локеттом и Отщепенцами, иначе быть не могло. Он не смел допустить, чтобы маска свалилась, но временами забывал, где – маска, а где – он сам.

Глубоко втянув воздух, Рик вышел из дома. Зарра, поджидавший у машины, кинул ему только что скатанную сигарету с травкой. Рик поймал ее и припрятал на потом. Ходить под кайфом (или, по крайней мере, притворяться) – другого способа прожить день не было.

Рик втиснулся за руль. Зарра устроился рядом. Поворот ключа – и мотор «камаро» взревел. Хурадо надел темные очки в черной оправе и, завершив свое превращение, тронулся в путь.