Кусака - стр. 11

– Ты сделал все, что мог, – сказала Джесси. – Ты же знаешь.

– Может быть. Может быть, нет. – Уголок рта Тома изогнулся книзу в горькой улыбке, а глаза сделались расстроенными. Через неделю, считая с завтрашнего дня, дня закрытия школы, он вместе с остальными учителями останется без работы. В штате Техас на его анкеты откликнулись только одним предложением разъездной работы, а именно – проверкой на грамотность иммигрантов, которые кочуют с места на место, собирая урожай дынь. Правда, он знал, что почти все остальные учителя тоже еще не застолбили новую работу, но пилюля от этого не становилась слаще. Он получил красивое письмо с гербовой печатью штата, в котором говорилось, что ассигнования на образование в следующем году срезаны на порядок, и в настоящее время прием учителей на работу заморожен. Конечно, поскольку Том так долго проработал в этой системе, его поставят на очередь, как претендента, спасибо, сохраните это письмо. Такие же письма получили многие его коллеги, и на хранение они отправилось в корзину для мусора.

Но он знал, что рано или поздно попадется и еще что-нибудь. Проводить экзамены среди рабочих-переселенцев было бы, честно говоря, не так уж плохо – но переезды отнимали бы уйму времени. Весь прошлый год Тома денно и нощно глодало воспоминание обо всех учениках, прошедших через его класс общественных наук – их были сотни, от рыжеволосых сынов Америки до меднокожих мексиканцев и ребят-апачей с глазами, похожими на пулевые отверстия. Сотни: обреченный на гибель товар, проходящий по бесплодным землям уже искореженными колеями. Том проверял – за одиннадцать лет, когда в каждом старшем классе училось в среднем от семидесяти до восьмидесяти ребят, только триста шесть из них были зачислены первокурсниками в колледж штата или технический колледж. Остальные просто уехали или пустили корни в Инферно, чтобы работать на руднике, пропивать получку и растить полный дом детей, которые, вероятно, повторят судьбу родителей. Только рудника теперь не было, а тяга к наркотикам и преступлениям больших городов усилилась. Усилилась даже в Инферно. Одиннадцать лет перед Томом проходили и исчезали лица: мальчики со шрамами от ножа, татуировками и натужным смехом, девочки с испуганными глазами, с обкусанными ногтями и с животами, в которых уже росли, тайно шевелясь, младенцы.

Одиннадцать лет, и сегодня наступил последний день. После того, как старшеклассники выйдут с последнего урока, все закончится. Вот что преследовало Тома день за днем: сознание того, что вспомнить он может, наверное, человек пятнадцать ребят, избавившихся от Великой Жареной Пустоты. Так прозвали пустыню между Инферно и мексиканской границей, но Том знал, что еще это – состояние духа. Великая Жареная Пустота была способна высосать из черепа подростка мозг, заменив наркотическим дымом, могла выжечь честолюбие и иссушить надежду. Вот что буквально убивало Тома: он сражался с Великой Жареной Пустотой одиннадцать лет, но она неизменно побеждала.