Курсант. Назад в СССР 3 - стр. 9
– На таких, Федя, не женятся, а тебе о семье уже думать пора. Сколько тебе? Тридцатка скоро.
– Вообще-то мне двадцать пять только стукнуло.
– Не обольщайся, друг, не успеешь оглянуться, и тебе уже за полтинник. Вместо жены пиво, вместо детей сигареты. Вместо тещи – язва с подагрой, и никому ты не нужен, кроме своего старого друга. Но и у друга может фляга свистнуть, однажды, он возьмет и убьет тебя.
– Какая мрачная картина… И кто же тот друг, что меня убьет? Не ты ли случайно?
Я стряхнул горечь прошлой жизни, вспомнил, где я и кто, и ответил:
– Это я так, гипотетически рассуждаю. И не про тебя вовсе, а вообще о жизни. Работа – это хорошо, но если на ней жениться, то когда-нибудь она тебя пережует и выплюнет, и ничего у тебя не останется. И тебя самого не останется.
– Ха! Ты сам пашешь за двоих! И предлагаешь мне поменьше работать!
– Предлагаю тебе жизнь свою устраивать, не затягивать…
– А ты? Сам-то бобылем ходишь! Парень видный, а с девками я тебя не видал.
– А мне, Федя, пока чужие жизни надо устроить, а со своей временно перебьюсь…
– Какие это – чужие? – Погодин принял это на свой счет. – Я что? Маленький?
– Ты нет, а Олег – да.
– Блин! Я и забыл про него совсем! Как он там?
– Да поправился уже почти. Молоток. Здоровьем в мать пошел. Несгибаемый. Вот только держат его в больничке положенные три недели. Пока не выписывают. Но я к нему каждый день наведываюсь. Книжки читаю, последний раз про Хоттабыча читал. Особенно ему понравилось. Пионер Волька там желания свои исполняет. Правда, всегда нелепо получается, но интересно.
– Удивляюсь тебе, Петров! Когда ты все успеваешь? И почему, скажи, ты так к мальчику этому привязался? Ну спасли мы его… Теперь-то он в безопасности… Пусть родственники о нем заботятся или государство, в конце концов.
– Чую, Федя, сломаться Олежка может, если судьба его баловать не будет. Не каждый такое выдержит. Видел он смерть матери. На глазах у него красным пояском задушили. Плохо это для психики детской.
Сам я думал, что если бы даже взрослый мужик, вот вроде Погодина хотя бы, такое увидел – и то переменился бы. Стоит ли удивляться, каким стал потом Олег. Может стать, если ничего не сделать.
– Ничего, время все лечит. Пройдут года и забудет, – пожал плечами мой напарник.
– Нет, Федя, большинство наших проблем ногами в детство упирается. Это психологи давно доказали.
– Не слышал…
– Не у нас, буржуйские, но и до нас это дойдет… Не хочу, чтобы Олег преступником вырос… Из больницы его скоро выпишут. Из родственников близких только бабушка есть. Та еще стрекоза. Лето красное пропела… Не хочет Олег к ней. Вот и опасаюсь, как бы чего не вышло с ним потом.