Курсант. Назад в СССР 13 - стр. 29

– То есть… Это как раз и мог сделать Артемий?

– Чего?

– Да не обращай внимания, мысли вслух. Так что получается? Его задушили?

– Нет… Похоже на действие яда, который мгновенно парализовал дыхательную мускулатуру. Смерть была быстрой…

– Какого ещё яда?

Тут Павел Алексеевич, наконец, зажёгся и стал рассказывать с неким интересом:

– В том-то и проблема. Мы провели биохимию на стандартный набор, цианиды и иже с ними. На стрихнин проверили. Там список длинный, не буду перечислять, и получилась интересная штука… Ни один яд не удалось идентифицировать ни в крови, ни в желудке. Еще ткани печени и почек исследовали. По полной, так сказать. Все впустую. Ни продуктов распада, характерных для них, ни следов самих ядов не обнаружено. Ну и как тебе такое?

– Дела… Зелье какое-то волшебное? – усмехнулся я. – Типа мертвой воды или яблока, как у Пушкина?

Я думал, он посмеётся, но мой собеседник вдруг закивал.

– Черт его знает… я уже готов поверить и в такое. Мы, конечно, образцы тканей и кровь в область, в головное бюро отправили для повторного анализа. Вдруг чего-то упустили. Но что-то мне подсказывает, что они тоже ничего не найдут.

– Почему?

– Да этот Студент лично контролировал наших экспертов из судебно-химического отделения. А он такой дотошный… Еще и два раза заставил их хроматограмму делать. Вот такие дела…

– Получается, что Сергиенко отравили… – задумчиво пробормотал я. – Еще и неизвестным отравляющим веществом. Но как? Предложили выпить? Газ? Он даже не успел ничего сделать.

– Ах да! – щелкнул пальцами Мытько. – Совсем забыл. Мы же след от инъекции обнаружили на теле. На шее… еле-еле заметный.

– А, ну это другое дело… Хоть что-то есть. Пяткин на осмотре ничего про него не говорил.

– Да? Странно… Он, вроде, заметный, этот след. Ну, как заметный, для глаза судебного эксперта видимый. Он должен был его распознать еще при предварительном осмотре на месте происшествия и следаку сказать, чтобы в протокол внес.

– Не вносил следак этого, я там был.

– Странно, может, не заметил. Очки у него, что фары у УАЗика… Ну так что, Андрей Григорьевич? Пообедаем?

Мытько снова поглядел на часы.

– Так еще рано, вроде…

– А кто нам запретит уйти пораньше? Ты с бульоном любишь пельмешки или без?

– С бульоном и перца побольше…

Дверь распахнулась, и в кабинет залетел взъерошенный Пяткин, пыхтел так, что даже очки запотели.

– Стучаться надо, Феликс Васильевич, – недовольно пробурчал заведующий на подчиненного.

– Пал Алексеевич! – выдохнул Студент, таращась на нас. – Он живой!

– Кто живой? – Мытько нахмурился.

– Сергиенко, тот убитый живой. Этот, который отравлен неустановленным веществом.