Курай – трава степей - стр. 61

Перевод на русский:

Я тебе так скажу, нелюдь! Ничего ты со мною не сдела- ешь! Я в своём доме Богу молюсь, и то, что до меня люди при- ходят, так это не преступление, даже для твоей власти. А помирать мне всё равно где, что на твоих Соловках, что здесь, в своём доме. Так лучше я умру здесь, можешь меня хоть сейчас здесь убить. Вы сколько народу угробили?! На кладбище

уже хоронить негде, в балке хоронят – где нельзя! И нас по- следних, рано или поздно доведёте до смерти! Что ты хо- дишь? – людей пугаешь, за тобой следом смерть по пятам ходит. Недолго тебе осталось нашу землю топтать! Ваши изверги – такие же, как ты и убьют тебя! Будь вы прокляты! Как вас ещё земля носит, когда же она уже провалится под вами?!

Представитель НКВД, от такого услышанного даже опешил. Он никак не ожидал получить такой резкий отпор. Немного за- мявшись, снисходительным тоном сказал:

– Да ты больше ведьма, чем боговерующая! Раскаркалась тут… – посмотри! Да молитесь вы тут сколько хотите! Песни свои не горланьте на всю улицу. И что за народ?! Им добра желаешь, а они сами на рожон прут!

С этими словами, он, выходя из хаты, со всей силы захлоп- нул дверь так, что с потолка отвалился кусок глины, упав на по- рог, рассыпался в кусочки и пыль. Лукерья Александровна по- смотрела на порог на кусочки белой глины, сказала: «То и с ва- ми скоро будет!». Через минуту с улицы донёсся стук копыт уда- ляющейся лошади. Лукерья Александровна как в воду глядела, предсказав посетителю ближайшее будущее. Вскоре новый нарком, теперь уже НКВД – Лаврентий Берия, начнёт избавлять- ся от сотрудников Ежова: начнутся чистки, а под них попадёт и опорный пункт в селе Ильинка, его упразднят, а вместе с ним заодно и троих служителей предыдущего ОГПУ – отправят на тот свет. Потому как вдруг выяснилось, что оказывается, они пере- старались, многовато людишек на тот свет спровадили и в Си- бирь лишних работяг отослали, а теперь остались одни убогие, немощные да никчёмные и в колхозах, оказывается, работать некому, а значит – не будет городу так необходимого хлеба, масла, мяса и прочего продовольствия. За такое по головке не погладишь! Когда народ узнал об участи уполномоченных ГПУшников, сожалений не было: «Собакам собачья смерть!» —

сказали многие жители Глебовки. В дальнейшем все полномо- чия получили участковые при каждом сельском совете, ему вы- дали лошадь к бидарке, отдельный кабинет, а семью обеспечи- ли жильём и пайком. От этих новшеств народу жить стало не легче. Люди ходили задумчивые, часто оглядывались, прежде чем что-то сказать, а больше держали язык за зубами, помня поговорку: «Язык – твой первый враг». Годы особо жестоких ре- прессий, слава Богу, обошли село стороной. В этой глухомани, после всех тех передряг, по сути трагедии простых крестьян, ко- торым подвергалось село и жители его на протяжении послед- них полтора десятка лет, репрессировать было уже некого. Кого надо, тех давно уже сопроводили туда, куда надо; осталась одна нищета, зато все равны между собой, всё – по ленинскому заве- ту, как и задумывалось изначально. Если и этих дожать – кто же тогда на земле работать будет? И так чуть было не извели под корень, струхнули даже, что перестарались с чисткой: «Без жратвы так можно остаться!». Сверху сыпались требования: больше мяса, молока и масла, зерна и шерсти. Власть, в конеч- ном счёте, получала всё сполна, оставляя для крестьян столько – лишь бы с голоду не передохли.