Курай – трава степей - стр. 41
– Ну, Егорушка, кончилось моё терпение, рассказывай, что за болячка к тебе прицепилась, и какая она эта болячка?
Егор отбросил в сторону одеяло, свесил ноги с кровати и, опустив голову, сказал:
– Что ты, Катя, какая там болячка – выдумаешь такое.
– Ты думаешь, я не вижу, что ты ходишь как неприкаянный?
У тебя ведь на лице всё написано, Егорушка!
– Душа болит, Катя! Будто штык мне туда вогнали!
– Чего же это она у тебя родненький мой болит? – спросила она улыбаясь. Когда он стал ей говорить далее о своём наболев- шем, ей стало уже не до улыбки. Лицо её вначале стало суровым, нахмурилось, а после выглядело настолько печальным, что на её лице даже девичья красота поблекла, что-то старушечье отража- лось во всём её облике. Она, сидя на табуретке, согнулась дони- зу, сгорбатилась, что так явно отражало её внутреннее состояние. Муж, заметив столь резкую перемену в жене, на время даже примолк, с жалостью глядя на Катю. Егор не стал выкручиваться, а выложил всё как есть по поводу его думок о событиях на Дону. Когда Катя всё это услышала, её женское чутьё, которое дано им от природы сказало ей, что дни их совместной жизни сочтены. Скоро Егор, так или иначе, их покинет, и скорей всего навсегда. И она его уже никогда – никогда не увидит его! Мужа она успела изучить и понимала, что отговаривать его напрасное занятие, а потому, решила она, придётся покориться судьбе. А он, тем вре- менем продолжал доказывать ей, убеждать в правоте своего на- мерения отправиться на Дон и принять участие в боевых дейст- виях. Катя почти не слышала его, потому как она наперёд знала, чем это может кончиться для него и для их семьи.
– Пойми ты, Катенька, душа разрывается, когда знаю, что мои побратимы сейчас насмерть рубятся! Я же с ними ещё в шестнадцатом на австрийцев в лаве ходил, в прорывы и рей- ды, раз чуть до самой Вены не дошли! Скольких схоронили! Меня поперёк лошади до Карпат еле живого довезли, жизнь, считай, спасли! И получается, что сейчас они там – на Дону головы кладут, а я тем временем, под титькой бабской лежу, пригрелся! Пойми ты! Ну не могу я их бросить!.. они же мне как братья, это как струсить, предать, в бою спрятаться! Не могу, понимаешь?!
Катя продолжала сидеть на прежнем месте, в том же согну- том положении, опустив голову, а слёзы обильно текли по её щекам и капали на половичок, прокинутый возле кровати. Катя его не перебивала. Она заранее знала: что вот он сидит перед
ней, свесив голые ноги до пола, и видит она его, возможно в по- следний раз в этой жизни.
– Егор, – сказала она через слёзы, – тебя же убьют! Что же я буду делать с этой оравой детей? Мы же не выживем без тебя! Разве ты этого не понимаешь?!