Куплю тебя за миллион - стр. 7

Просыпаюсь от звука шагов по комнате. Не хочу подавать признаков того, что проснулась, однако Бекетов мгновенно поворачивается в мою сторону,  будто только и ждал моего пробуждения. 

— Как ты? Легче стало?

Прислушиваюсь к своим ощущениям. 

— Кажется, да. Только слабость небольшая. 

— Слабость — это ерунда. Встать можешь?

— Не знаю. Я не пыталась. 

— Давай проверим. 

Я опираюсь на протянутую ладонь Бекетова. 

— Голова чуточку кружится, — признаюсь как есть. 

— Будет кружиться немного из-за того, что в желудке пусто. Нам нужно ехать. Дорогу выдержишь?

Мужчина пристально вглядывается в моё лицо и, не дождавшись ответа, кивает, словно говорит сам с собой. 

— Только сначала я хочу в туалет. 

Бекетов ведёт меня в ванную комнату и остаётся стоять. 

— Чего ты ждёшь? Выйди. 

— Останусь, — вздыхает. — Ты ещё слабая. 

— Мне нужно кое-что сделать. 

— Я отвернусь. 

Мужчина поворачивается спиной ко мне, лицом к двери. 

Я ошарашенно приседаю на унитаз. 

— Бекетов, перевожу с человеческого языка на язык беспардонных, непробиваемых грубиянов. Мне пописать нужно!

— Писай, — хмыкает. 

Мужчина тянется к крану, включая струю воды на полную мощность.

— Я тебе не мешаю и даже ничего не слышу. 

— Выйди!

— Не выйду. 

— Извращенец!

— Я о тебе забочусь. Ты проблемная, забыла? Можешь на ровном месте упасть, можешь с толчка соскользнуть, удариться об угол ванны и хер знает что ещё! — перечисляет громким голосом. — Так что умоляю. Писай и не стесняйся. Я хочу покинуть этот гадюшник как можно скорее...

Я сижу на крышке унитаза, сложив руки на коленях. Шумит вода. Бекетов стоит ко мне спиной. Ничего не происходит. 

Кажется, Бекетов не пошутил ничуть!

Он будет торчать здесь, добавив на счёт моих неловкостей добрую сотню баллов!

Будь ты проклят, Бекетов.

Я выполняю процедуру, не свалившись, как он прогнозировал!

— Умница, — скупо хвалит, когда я умываю руки. 

Я сильно покраснела от смущения, настолько сильного, что даже слабость отступает на второй план. 

— Готова?

— К чему? — спрашиваю. 

— Одеться, — едва уловимо гладит меня по щеке. — Тебе нравится щеголять передо мной голой. Или почти голой…

Бекетов первым выходит из ванной комнаты, однако он постоянно держит меня в поле зрения своего взгляда. 

Не собирается упускать из вида. 

— Твоя прошлая одежда здесь, — указывает кивком на картонный пакет, приютившийся у кровати. — Но там мало. 

Вытряхиваю содержимое. 

На пол летят крошечные кружевные трусики. Новые, с этикеткой. 

— Это не мои трусики! Где моя одежда? Сорочка, пеньюар, чулочки…

— Наверное, выбросили. Надевай трусики. 

В ответ я прикрываю грудь руками, словно только вспомнив, что на мне надета лишь полупрозрачная и короткая сорочка!