Куплю тебя за миллион - стр. 6

Мне так плохо и страшно… 

— Б-б-бе…

Говорить не получается. Блею, как овца. 

Слёзы катятся градом. 

— Я здесь!

Знакомый голос снисходит на меня как божественная благодать. Близость этого мужчины для меня успокоительна и желанна. 

Бекетов садится рядом с кроватью на стул, перетягивает правую руку на своё колено и сплющивает мои пальцы. 

— Меня знобит, — снова всхлипываю. 

— Скоро отпустит. Обещаю. 

— Мне плохо. Мне плохо… 

— Знаю.

Лицо Бекетова склоняется над моим. Оно кажется мне белым-белым, как алебастровая маска, без единого признака жизни. Без эмоций, только глаза чернеют, как бездна. 

Пугающая темнота его зрачков страшит и манит одновременно. 

Тошнота снова подкатывает. Но тошнить нечем. Желудок сжимается и не выдаёт ничего. Только сухой, противный кашель и резь во всём теле. 

— Мне плохо, — снова повторяю, как заевшая древняя пластинка, и плачу. 

— Знаю-знаю. Потерпи. Тебя экстренно промыли, вкололи препарат. Скоро полегчает.

— Что со мной было?

В ответ Бекетов издаёт такой трёхэтажный мат, что я не понимаю ровным счётом ничего. 

— А перевести? — пытаюсь улыбнуться. 

— Хозяин борделя решил угодить щедрому клиенту. Преподнести тот же сюрприз, что и другим клиентам.

— Не понимаю.

— Шмаль в твой лимонад добавил. Поэтому ты на меня лезла, как голодная шлюха.

Сказав очередную грубость, Бекетов выпрямляется и отпускает мою ладонь. Складывает руки под грудью. 

Его лицо сейчас выглядит мрачно и пугающе. На лбу резко обозначились все морщины, возле губ пролегли глубокие складки. 

Бекетов злится. Даже воздух потрескивает от негативной энергетики, собравшейся над его головой в огромную, чёрную зловещую тучу. 

Беда лишь в том, что грозовой фронт быстро разрастается и движется в моём направлении.  

Бекетов в ярости. 

— Я не знала, что в лимонад подсыпали наркотики. Иначе бы пить не стала, — говорю, словно оправдываясь. 

— Я должен был понять, — цедит сквозь зубы. — Это не в твоём духе. 

— Что именно?

— К моему члену тянуться. 

— А я тянулась? — включаю дурочку. 

— Очень. Как будто сожрать хотела. Но потом тебя рубить начало. Болезненная моя, — качает головой. — У тебя пошла аллергическая реакция. Очень сильная. 

Словно потрясений за прошедшие двое суток мне было мало, Бекетов добавляет:

— Ты могла умереть. 

Мужчина резко вскакивает со своего места и пулей вылетает из комнаты. 

Хлопает дверью.

— Бекетов! — кричу ему вслед. 

Вернее, едва шепчу, потому что сил у меня почти нет. 

— Мне холодно, — плачу. — Здесь так холодно!

Кутаюсь в одеяло, сгребаю его в охапку, желая согреться. 

Но в дорогом борделе всюду холодный, роскошный шёлк, который скользит по телу, но ни черта не греет…