Культурогенез и культурное наследие - стр. 124
Поскольку на данные жизненно важные вопросы ввиду их концептуальной сложности не смогла ответить предшествующая классическая культура, то вряд ли возможно ожидать аутентичных ответов и от постнеклассической цивилизации, сконцентрировавшей свое внимание на иных моральных и материальных категориях. Культурология, представляющая собой финальную стадию синтеза гуманитарных и естествоведческих наук, не может по своей природе пройти мимо них, поскольку они составляют важнейшее основание того завершенного и уже даже разрушенного «Здания культуры», аудитом и ревизией которого она должна заниматься в первую очередь. Проблема лишь в том, что в силу огромного количества разного рода трудностей, усложняющих ей путь, она пока что не может принять их в свою систематизирующую лабораторию. Великий культурологический синтез как раз и заключается в том, что, «раздавая всем сестрам по серьгам», она должна совершить гносеологический марш-бросок через эпицентр сложнейшего познания, лишь в какой-то ограниченной мере оговоренного выше, не сворачивая ни на шаг ни влево, ни вправо, поскольку территория культуры, порожденная единым синкретическим разумом, не признает мелкого межевания. Данное положение касается обеих сторон комплементарного познания, складывающегося из естествоведческих направлений, трактующих о земном и материальном, и гуманитарных, трактующих о собственно конструктивном и идеальном. Чтобы узаконить их единый мономатричный алгоритм, необходимо придать ему удобный операциональный вид, который был бы бесспорно принят по обе стороны двояконаправленного познания.
«Большой Органон» принимается здесь как большой гносеосинтез, сводимый к определенному числу структурно-семиотических, иначе говоря, «дейктических» алгоритмов, управляющих невегенеровской «дейтотектоникой геокультурных плит», синтезпредставление о которых, как и многие другие представления, делает синергийную самоорганизацию культуры, управляемую таким же синергийным разумом, явлением наглядным, умопостигаемым, доказательным и операционально-инструментальным, отбрасывая в отвалы науковедческой истории гималаи прошлых накопленных знаний, подобно тому, как модернизм упразднил «все эти дигесты, палимпсесты и четьи-минеи предикативных смыслов, накопленных тысячелетиями борьбы человека за выживание», чтобы непринужденно работать с независимыми тезаурусными темами, а не с неповоротливыми кумулятивными ремами, переполненными онтологическим опытом. Что еще можно почерпнуть из названной монографии и как еще более точно охарактеризовать ее содержание, с тем чтобы увидеть достаточную меру «соосности» гумилевской пассионарности и дейктотектоники, дейктосемиотики, дейктокультурологии? Как их направить в едином эвристическом со-движении?