Культура прокариотов - стр. 19

Зверев осмотрел своё жилище. Снаружи бревенчатая изба из кругляка, между брёвен местами торчком седой мох. Изнутри стены обиты пластиком светло-серого цвета. Обстановка в спартанском стиле. Металлический стол и шкаф с множеством полок. Михаил Иванович взял папку, перевязанную тесьмой. Пыли на ней не было. Предшественники, похоже, часто пользовались этими бумагами. Зверев отложил осмотр документации и прошёл в соседнюю комнату. От кухни она отделялась пластиковой перегородкой. Спальная освещалась люстрой в форме матового диска. Кровать с жёсткой панцирной сеткой стояла возле перегородки. Под окошком размерами с большую форточку, стоял масляный радиатор с красной лампочкой. Горячий! Михаил Иванович отдёрнул руку. Он сел в кресло, стоящее в углу, оглядел стены. Серый однотонный пластик – никакой фантазии! Зато на стене напротив оконца висел гобелен. Художника, изобразившего такое, никак не упрекнёшь в отсутствии воображения. На фоне неестественно больших роз тёмно-коричневый гроб с жёлтой окаёмкой, как бы плавающий в море цветов. В нём сидит скелет женщины с мощными грудями. Соски ярко-розового цвета возвышаются над поверхностью ковра. Михаил Иванович поднял руку, чтобы потрогать их, но тотчас остановился. Голые ключицы и надтреснутый череп завершали облик красавицы. Жёлтые волосы беспорядочно спадали до головок плечевых костей. Скелет находился в полуприподнятом состоянии под углом к гробу. Создавалось впечатление, что она вот-вот сядет.

Михаил Иванович вспотел. Немудрено, что кое-кто сошёл с ума, наблюдая это чудо днём и ночью. Зверев потрогал ковёр. Толстый, сшитый на совесть. Он поднялся на табурет, снял гобелен со стены, свернул в трубку. Не раздумывая и не давая отчёта своим действиям, Михаил Иванович вынес рулон из дома, бросил его в снег за углом избушки.

Зверев присел на стул, перевёл дух. Будто в одиночку разгрузил вертолёт! Вот она, гиподинамия – болезнь века. Михаил Иванович открыл кран над раковиной, тёпленькая. Цивилизация проникла даже в этот медвежий угол.

Над столом висели круглые часы. К серому циферблату тянулся провод от коробки-распределителя. Михаил Иванович сравнил показания электрических часов с наручными. Точность ювелирная, до секунды.

Собравшись ужинать, Михаил Иванович раскрыл ящик с хлебом. Был приятно удивлён. Вместо ожидаемых малоудобоваримых галет там оказались золотистые батоны, в вакуумной упаковке. Срока годности не указывалось.

Михаил Иванович знал, что в такой обёртке хлеб не черствеет в течение полугода. Настроение поднялось. Если его по какой-либо причине «забудут» здесь – запасов хватит на полгода, как и говорил Пригожин. Зверев заварил чаю своего любимого сорта, который указал в анкете.