Куколка - стр. 13
Взгляд комедианта неуступчив.
– Однако ж происходит вовсе не то, в чем вы меня убеждали, верно?
Молодой джентльмен отводит глаза:
– Я ищу одной встречи. Вот она, правда.
– Но не с тем, об ком говорили?
Ответа нет.
– Дело чести?
Мистер Бартоломью усмехается:
– Тогда б я был с секундантом. Да и не стоило тащиться в этакую даль ради того, что можно решить в окрестностях Лондона.
Актер собирается что-то сказать, но не успевает. На площадке слышны шаги, затем стучат в дверь. Мистер Бартоломью откликается. Входит хозяин Паддикоум.
– Внизу господин дожидаючись, мистер Браун, – обращается он к мнимому дядюшке. – Шлет вам свое почтенье, сэр. Извиняйте за беспокойство.
Лейси бросает взгляд на «племянника», но по тому не скажешь, что он ждал именно этого визита, хотя в вопросе его слышится нетерпение:
– Кто такой?
– Мистер Бекфорд, сэр.
– Какой еще мистер Бекфорд?
– Наш пастор, сэр.
Молодой джентльмен облегченно вздыхает и обращается к актеру:
– Прошу прощенья, дядюшка, я утомился. Не стану вам мешать.
Чуть замешкавшись, лицедей плавно входит в роль:
– Скажите преподобному, сейчас я с ним повидаюсь. Племянник просит не серчать – притомился.
– Слушаюсь, сэр. Немедля. Ваш покорный.
Хозяин уходит.
– Мужайся, приятель, – кривится мистер Бартоломью. – Уж напоследок пусти пыль в глаза.
– Наш разговор не окончен, сэр.
– Поскорее спровадь его, но учтиво.
Актер поправляет шарф и шляпу, одергивает фрак:
– Слушаюсь.
Лейси отвешивает легкий поклон и направляется к двери. Он уже взялся за ручку, когда мистер Бартоломью вдогонку бросает:
– Будь любезен, скажи нашему дражайшему хозяину, чтоб дал еще своих паршивых свечей. Я почитаю.
Актер безмолвно кивает и выходит из комнаты. Мистер Бартоломью замирает, уставив взгляд в пол, затем встает, переносит столик от окна к креслу возле камина и ставит на него трехрогий подсвечник. Потом роется в жилетном кармане, находит ключ и, присев на корточки, отпирает окованный медью сундучок, в котором, похоже, одни книги и пухлые рукописи. Молодой джентльмен выуживает связку бумаг, садится в кресло и начинает читать.
Немного погодя стучат в дверь. Горничная вносит зажженный канделябр; по знаку постояльца опускает его на столик возле камина, затем прибирает остатки ужина. Мистер Бартоломью на нее не смотрит, будто из восемнадцатого столетия перенесся на пять веков вперед, где всю нудную лакейскую работу исполняют машины. Горничная собирает тарелки на поднос; у порога делает неуклюжий книксен перед фигурой в кресле, увлеченной бумагами. Вероятно, охваченная суеверным страхом, ибо чтение почиталось бесовским занятием, и в глубине души уязвленная этаким равнодушием, ибо уже в те времена гостиничная прислуга отличалась смазливостью, девица бесшумно покидает комнату.