Куафёр из Военного форштата. Одесса-1828 - стр. 18
Итак, его приблизили к большому человеку, который любит книги так же глубоко и искренне, как он сам. Лестный факт и хорошая работа. Но то, как было оформлено приглашение, Натана не радовало. Если называть вещи своими именами, ему отныне категорически запрещено работать с Австрийским и Французским консульствами. Что во втором случае совсем странно, учитывая французское подданство Натаниэля Горли.
Но чем это может быть вызвано? Нашли какую-то неблагонадежность в его письмах? С появлением жандармского корпуса в России доносительство выросло, а перлюстрация стала более частой. Горлис учитывал это и старался писать лафонтеновым языком[19]. Что с учетом нижегородского французского и бердичевского немецкого, свойственных российским цензорам, казалось безопасным. Что еще? Общие меры, принятые к скорой войне? Но после Наваринского разгрома турецкого флота, а тем более после подписания мирного договора с Персией[20] о предстоящей войне говорят столь часто и назойливо, что верить в это почти перестали… Или – вдруг! – какое-то обострение в Греческой революции[21]? Для Петербурга это важно, ведь бывший министр внешних сношений России граф Каподистрия с начала этого года, по прибытии в столичный Нафплион[22], стал правителем нарождающейся воюющей Греции…
Горлис подходил к своему дома, когда из задумчивости его вывел звонкий и светлый голос:
– Здравствуйте, господин Горли!
– Здравствуйте, Ивета!
Вот как задумался, что даже не заметил Ивету Скавроне, идущую навстречу. Милая девушка, вот уж год живущая в его доме, в недорогой комнате с северной стороны на мансарде (или на горищі, как сказал бы Степан). Впрочем, Ивета – такой лучик света, что от нее, кажется, в любой комнате должно быть светло.
Зайдя в свой кабинет, Натан сделал пометки по впечатлениям сегодняшнего дня. Странно, но такая обычная и, казалось бы, ничего не значащая встреча с его жилицей вновь, который уж раз за этот день, развернула его настроение. Действительно, что грустить? В сущности, всё замечательно – у него впереди прекрасная работа с интересными книгами и не менее занятное общение с их хозяином. А то, что многое непонятно, так не страшно. И кстати, уже завтра на Кочубеевом хуторе он получит у Степана ответ на многие вопросы.
Посмотрел на часы. Вот тоже хорошо – скоро представление с его Финой в главной роли. Нужно идти, вот только туфли протереть… Но в поисках фланели Горлис бросил взгляд на календарь и вновь увидел: «31 марта 1828 года». Ах, нет, в театр сегодня не стоит. Лучше – в церковь. Точнее – в разные храмы. Почтить память людей, и хороших, и плохих, и неплохих, кто не пережил той истории десятилетней давности.