Кто в тереме живёт, или Хроники мелкого рантье - стр. 55

А вот и знакомый двор с качелями – белый от снега. А вот и здание в глубине, похожее на торт. Стоит себе, красуется лепными фруктами по фасаду. Сияет всеми своими высоченными окнами и балконами. Будто дразнит и спрашивает одновременно: эй, прохожий! Ты зачем глядишь в мою сторону? Ведь тебе, судя по твоей дешёвой болоньевой куртке, нужны совсем другой адрес и другой дом. Какая-нибудь тусклая панелька в Митине, Бирюлёве или Чертанове. Или серенькая девятиэтажка в Капотне, Братееве или Орехове-Борисове. Или даже блочная пятиэтажка в Химках, Люберцах или Мытищах – с неряшливо промазанными чёрными швами и вонючими подъездами, распахнутыми всем ветрам… Так и вали туда скорее, дорогой товарищ! Не отнимай время от собственного ужина и просмотра программы "Время". И не смущай своим присутствием солидную общественность, неспешно проживающую тут… Как?! И у тебя хватает наглости взяться за эту бронзовую ручку и войти в это парадное, оглушающее кубатурой? Ты даже смеешь вызвать лифт и самоуверенно ткнуть пальцем в металлическую кнопку с циферкой "7"? Что-что?! Ты. Здесь. Прописан?!! Странно, крайне странно. Хотя, по нынешним расхлябанным временам…

Выйдя из лифта, Крылов наталкивается на двух рабочих, промеряющих рулеткой нишу за мусоропроводом. Тут же брошены дрель, молоток с плоскогубцами и стопка каких-то дээспэшных панелей. Дверь в родительскую квартиру распахнута настежь, из неё вытянут электроудлинитель. Рядом с удлинителем стоит кухонная табуретка, укрытая газетой, а на газете красуются пустая бутылка из-под "Пшеничной", два гранёных стакана и остатки бутерброда с колбасой.

– Чего строим?

Один из плотников, продолжая манипуляции с рулеткой, пьяненько ухмыляется и поворачивает голову к своему напарнику:

– Хозяйка чего хочет?

– Кладовку.

– Во-от. Хозяйка хочет – кладовку. Н-но! На самом-то деле она хочет – встроенный шкаф! А за встроенный шкаф мы с Коляном берём – триста. Н-но! Она – хи-итрая! Она говорит: нет, ребята, я считаю это кладовкой. А раз кладовка, то будьте любезны – за сто пятьдесят… А мы с Коляном говорим – ладно, хозяйка. Хорошо. Пусть будет за сто пятьдесят. Но тогда с тебя – причитается…

Крылов заходит в квартиру. Весь её холл по периметру заставлен мешками и картонными коробками, перевязанными шпагатом. Прямо посреди холла, на расстеленных газетах, высится метровая гора картошки, густо опутанная водянисто-белесыми стеблями. Рядом на табуретке сидит мать – в своём старом медицинском халате, в марлевой маске в пол-лица и резиновых перчатках. Она методично выуживает из горы очередной проросший клубень, молниеносным круговым движением освобождает его от побегов и – ррраз-два! Очищенная картофелина падает влево, в широко раскрытый мешок, а оторванные стебли с комочками сухой земли – вправо, в мусорное ведро. Из дверного проёма, соединяющего гостиную с холлом, разносится ехидный голос сатирика Задорнова: