Ксю - стр. 20
И мне ласково:
– Да, конечно, идите.
Так в школе отпускают в туалет: иди, деточка, иди.
Я вышла.
Вышел, конечно, и Петр Петрович.
Мы сели в машину. Петр Петрович включил двигатель и обогрев, потому что машину выстудило, но не торопился трогаться. Догадался, что мне сейчас не нужно движения, нужно застыть и помолчать. И чтобы все застыло и молчало.
Так прошло минут десять, не меньше, а потом я сама его попросила:
– Поговорите со мной, Петр Петрович.
– О чем?
– Сами знаете.
– Ты молодец, хорошо держишься.
– Я не про это.
– Все будет нормально.
– Папу отпустят?
– Нет. Дадут срок, но небольшой. Четыре-пять лет.
– Это небольшой?
– Учитывая обстоятельства, да. Сидеть будет мягко, на общем режиме. Скорее всего, пристроят куда-нибудь в библиотеку или в клуб.
– Там есть клубы?
– Целые оркестры собирают, спектакли ставят, даже футбольные команды есть и товарищеские игры. Межтюремные. Условия у Олега Сергеевича будут максимально комфортные. Со свиданиями, с перепиской. Может, даже телефон дадут. Так что считай, что папа в больнице. На карантине. Неприятно, но бывает и хуже.
– А почему он? Почему именно его?
– Никто не знает. Возникают ситуации, когда все виноваты. Кто больше, кто меньше. И даже не ситуации, у нас это вообще всегда. Перманентно. Но всех же не посадишь. Вот и выбирают. Как во время войны было: вся рота побежала от врага, решают – расстрелять каждого десятого. Чем этот десятый хуже других? Ничем. Он десятый, вот и все. Нет, все-таки подбирают. Фигуру. Уровень. На этот раз, наверно, было сказано: не меньше замминистра.
– Кем сказано?
– Кем надо. Видишь ли, Ксения, акции такого рода – это как бы послание, такая малява для остальных. Чтобы видели, что их ждет. Какой срок, какие последствия. Скорее всего, еще деньгами возьмут, оштрафуют. Часть недвижимости отберут. Чтобы ощутимо, но не смертельно. Потому что, если опускать до самого плинтуса, догола раздевать, семью нищей оставить, публика слишком испугается. Соберут манатки и утекут за бугор. Задача – напугать, но не до смерти.
Все, что Петр Петрович мне говорил, я и сама понимала. Меня мучило другое.
– Петр Петрович, а как так можно? Я про Сулягина – он же отцу друг.
– Там друзей не бывает.
– Где?
– Там. Есть верные люди – и то до первой милиции, как в советское время говорили. Сотрудники. Приятели. Друзей нет и быть не может.
– Всегда есть выбор, Петр Петрович. Неужели Сулягин не мог отказаться? Придумал бы что-нибудь, если бы захотел.
– Значит, не захотел.
– Убила бы!
– Даже так? Злишься на него?
– Не то слово! Нет, убивать не стала бы… А вот встретить где-нибудь, чтобы вокруг людей было побольше, подойти – и по морде!