Крылья пепла - стр. 9
– Сребник есть? – сказала девчонка. – Или полушка?
Так он не смеялся давно. А молодец какая! Ну, молодец же! Так ему и надо, охальнику! И за эту внезапную радость и девшуюся куда-то без следа глухую тоску не жалко было ни сребника, ни полушки. И дракон бы сейчас отдал.
Вейне повис грудью на редкий забор, над штакетинами которого виднелись только треугольное лицо в глухо повязанном платке и тонкая шея. И плечи немножко. Эйт не думал, что она не поняла, к чему он спросил. Все поняла, ум, как острые уши, не спрячешь, где-нибудь да вылезет. Но едва Вейне ближе встал, она отступила, платок поправила и руку для подачки выпростала: ладошка узкая, пальцы длинные, почти прозрачные, запястье с выступающей, синеватой от промозглой сырости косточкой. Эйту вдруг привиделся на этой руке широкий витой браслет, серебряный, с жемчугом, лунным камнем и кианитом. Наваждение…
– Не ходила бы ты здесь одна, – проговорил он, едва не силой заставляя себя отвести взгляд от запястья.
– А то что? – Улыбка на лице не детская совсем, Вейне бы сказал – старушечья, но это нонсенс. Откуда у юной девчонки такая?
– Люди-нелюди всякие бывают, -- пояснил он.
– Вроде тебя?
– Вроде меня, – подтвердил Эйт. – Я плохая компания для юных дев.
– Так я не дева, – отозвалась попрошайка и требовательно рукой тряхнула.
Монета легла на подставленную ладонь, запястье спряталось в широком рукаве. Остались глаза и тощая шея.
– Брысь, – сказал Вейне. В девчонке не было ничего котьего, скорее что-то птичье: нелепый, едва оперившийся птенец, такого и в руки страшно взять, одно неловкое движение и…
Хлесткий удар по пальцам, веером брызнула из-под девчачьей ноги грязная вода из лужи. И мгновения не прошло, как попрошайка оказалась на другой стороне улицы у своей раздолбанной тележки.
– Урод…
Сказала или послышалось? Даже если и сказала… Чего он, спрашивается, свои хваталки к ней потянул? А все глаза эти… Или вино?
На крыльце обернулся. Девчонка стояла и смотрела. Платок сбился на бок, открывая седые примятые пряди… Нет, не седые, тускло серебряные, почти как глаза. А свозь них – слишком острое для человека ухо.
Со двора Вейне вернулся с мокрой спиной, задом в грязи, практически трезвый и отчего-то довольный. С аппетитом слопал свою порцию, забрал кейтару из угла, муркнул, что спать идёт и свалил, невнятно бряцая по грифу. Хафтиз проводил его глазами и выдохнул. Кажется, караулить не придется. Это хорошо. Фредек по старой дружбе шепнул, что через неделю пойдет обоз до самого Ведере, и он уже кому надо намекнул, что Эйт здесь. Дело за малым – явиться для сговора.