Крылья пепла - стр. 21
Вейне возвращался, отгоняя назойливую мысль бросить все и податься в Ведере самостоятельно. Но нормальной лошади не было, а выделенная долго не выдержит. И именно лошади заставили его задержаться. Три жеребца и кобыла, серебристо-серые, как туман на рассвете. Незнающий мог бы принять их за чистокровных, но глаза безошибочно различили более темную у храпа и на ногах шкуру, желтоватую гриву и хвост. Ему ли не знать досконально, как выглядят Стражьи скакуны, не один час он по юности в конюшнях провел. И все равно – хороши. Желание начхать на обязательства усилилось и переросло в уверенность сразу же, как только Эйт развернул прилагающийся к договору маршрут. Так сосредоточился, удерживая разошедшуюся силу, что подписывал, не глядя.
Калька с карты была дрянная, но ее было вполне достаточно, чтобы понять – обоз пойдет старой дорогой, половина пути по которой пролегает вдоль Темного Горнила.
– И пали на землю. И возрыдали пред ними все племена земные. И люди искали смерти, но не нашли ее; пожелали умереть, но смерть убежала от них. И тогда сами они стали сеять смерть, – процитировал Вейне, услышав за спиной шаги Хафтиза. Все равно искать пошел… Ему бы жениться и детей завести, заботливый такой. – Нет ли у тебя, друг мой, ощущения надвигающейся задницы?
– Не было, пока ты строками из Послания говорить не стал.
֍ ֍ ֍ ֍ ֍ ֍ ֍ ֍
[1] Кхетаан тен’Нихио — Кхетаан (кхейт таан – ночной морок) из дома Оникса, сумеречный, элтаре.
9. Глава 8
Глава 8
Райвеллин, после Сошествия
– Снова ты? – раздался надтреснутый голос, но гостя это не остановило.
– Снова я, можно подумать сюда еще кто-нибудь приходит.
– Конечно, ученики бывшие таскаются почти каждый день, будто им заняться нечем, светлое высочество повадился тут занятия прогуливать и, чувствую, мне за это нагорит. Прочие всякие поклонники творчества, вроде тебя… Опять вопросами изводить будешь?
– Буду.
– Я уже язык стёр, а ты все не запомнишь никак, – брюзжал Томиллен, дергая сползшее покрывало, но то зацепилось за резную ручку кресла и натягиваться обратно не желало.
На балконе было не слишком прохладно. Тиэн тен’Шайти, пришедший навестить друга, был в легком летнем кетлу и тонкой тунике, и его вполне устраивал ненавязчивый ветерок, несущий с гор запах камня, леса и приближающейся осени. Леса было не видно, гор тоже, почти. Только самые высокие пики. Обзор застилала мутная в подступающих вечерних сумерках громада Стены. И это здесь, на вершине башни Хилан, Рассветной, прежде принадлежавшей светлому принцу Илленвелу, убитому во время последней свары с элтаре. По непонятной прихоти Владыки Маэльхаэла проныре Томиллену, не элфие ни разу (в нем крови старших было всего ничего), позволили здесь жить. Часть верхушки Хилан разрушило ударом молнии в тот страшный день, когда старший наследник дома тен’Тьерт погиб. Ее не ремонтировали, только укрепили стены, чтобы не разрушалась дальше, и привели в порядок уцелевшие комнаты верхнего уровня.