Крылья над Кальдорой - стр. 8

– Эй ты! – резкий окрик заставляет меня вздрогнуть. – Руки быстрее двигай! Или тебе показать, как это делается?

Я киваю, не поднимая глаз, и ускоряю движения. Поворачиваю, проверяю, вставляю, защёлкиваю. Поворачиваю, проверяю, вставляю, защёлкиваю. Поворачиваю, проверяю, вставляю, защёлкиваю.

Рядом со мной работают другие дартлогийцы. Мужчина лет сорока с уставшим лицом, женщина, которая выглядит не старше двадцати пяти, но её взгляд пустой, словно она прожила гораздо больше. Никто не говорит. Мы знаем: любое слово может привлечь внимание.

Иногда слышно, как кто-то шепчет молитву на дартлогийском, но это быстро прекращается, если надсмотрщик проходит мимо. Здесь запрещено даже думать о том, кто ты.

Имперцы работают на других этажах. Они управляют машинами, сидят в кабинетах, составляют графики. Для них это просто работа. Для нас – это борьба за выживание.

К концу смены руки дрожат так, что я едва могу удержать последний корпус двигателя. Пальцы немеют, спина ломит, а ноги гудят от того, что я простояла двенадцать часов.

Мои ладони красные, покрытые мелкими царапинами от острой кромки корпуса. В воздухе стоит запах пота, масла и магического топлива, который въелся в мою кожу.

Я пытаюсь вытереть руки о фартук, но он уже пропитан грязью и жиром. Это бесполезно.

Когда гудок возвещает конец смены, я почти падаю от облегчения. Рабочие начинают медленно собираться, двигаясь к выходу, как сломанные куклы.

Надсмотрщик смотрит на нас, словно на стадо. Его взгляд задерживается на мне, и я на секунду замираю.

– Ты. – Он показывает на меня дубинкой. – Завтра смена начинается раньше. Приходи на полчаса раньше, понятно?

Киваю. Я не спрашиваю, почему. Здесь не задают вопросов.

Когда выхожу из завода, солнце уже садится, окрашивая серый дым в багровый цвет. Мои ноги подкашиваются, но я заставляю себя идти.

Иду через улицы гетто, слышу крики, лай собак и чьи-то тихие разговоры. Этот город, этот завод, эта жизнь – всё здесь кричит о том, что ты ничто.

Но внутри я знаю: это не конец.

На входе в своё здание замечаю женщину, стоящую у двери. Она выглядит знакомо. Её тёмно-каштановые волосы собраны в небрежный пучок, лицо слегка вытянутое, но с мягкими чертами. Карие глаза блестят в свете уличного фонаря, будто она только что плакала, но успела стереть слёзы. На её куртке две нашивки: одна с чёрной полосой и мелкими буквами, обозначающими «Дартлогиец», другая – с символом зелёного листа. Виталис.

– Кайра? – не верю своим глазам.

Она оборачивается и улыбается. Улыбка усталая, но искренняя.

– Элин! Я думала, не узнаешь меня.