Крылья над Кальдорой - стр. 13

Он бьёт парня дубинкой в живот, и тот падает на колени, хватая воздух.

– Случайно! – кричит надсмотрщик, ударяя его снова, на этот раз по спине.

Парень падает лицом вниз, но его руки цепляются за пол, пытаясь подняться.

– Встань! – орёт другой надсмотрщик. – Ты думал, что это закончится словами?

Они начинают бить его на глазах у всех. Каждый удар эхом отдаётся в моих ушах. Дубинки опускаются на его тело снова и снова. Кровь появляется на полу, пропитывая грязь.

Сжимаю зубы, руки сжаты в кулаки, но я ничего не могу сделать.

Когда надсмотрщики, наконец, останавливаются, парень лежит без движения. Его тело дёргается, как сломанная кукла.

– Отправьте его в изолятор, – приказывает старший надсмотрщик. – Пусть гниёт там, пока не научится работать.

Двое рабочих подходят, чтобы поднять его. Я вижу, как их руки дрожат, пока они тянут его прочь, оставляя кровавый след на полу.

Надсмотрщик поворачивается к нам.

– Это будет с каждым из вас, если вы решите играть с нами. Вы не забыли, кто здесь хозяева?

Его взгляд скользит по нашим лицам, задерживается на мне на долю секунды, и я быстро опускаю глаза.

Машины снова запускаются, шум конвейеров заполняет цех, но в этот раз он кажется ещё громче.

***

Смена закончилась. Гудок вновь прокричал, и машины остановились. Но в этот раз облегчения не было.

Каждый шаг даётся с трудом. Ноги будто налиты свинцом, руки дрожат, а воздуха не хватает, словно его стало меньше. Я выхожу за ворота завода вместе с другими, но даже идти прямо кажется невозможным.

Мир вокруг расплывается. Серые улицы гетто дрожат перед глазами, и я чувствую, как тяжесть смены опускается на мои плечи.

Я не помню, как оказываюсь на углу, опираясь на стену. Касаюсь её рукой, пытаясь удержать равновесие. Холод кирпичей ощущается сквозь кожу.

Кто-то рядом шепчет:

– Ты в порядке?

Не отвечаю. Наклоняюсь, упираясь руками в колени, пытаюсь выровнять дыхание. Живот сводит от голода, ноги подкашиваются.

Голос становится ближе:

– Эй, держись. Тут нельзя падать.

Медленно поднимаю голову и вижу женщину. Лицо мне знакомо – она работала на другом конце этажа. Её тёмные волосы убраны в хвост, под глазами тени, но она выглядит чуть более живой, чем я сейчас.

– Имя? – спрашивает она.

– Элин.

Она помогает мне выпрямиться. Мы начинаем идти вместе, медленно, будто две тени. Вокруг другие дартлогийцы молча идут домой, их шаги сливаются в общий шорох.

Женщина идёт рядом, её шаги размеренные, но напряжённые. Замечаю, как она быстро оглядывается, будто проверяет, не слушает ли нас кто-то.

– Это была Селена, – тихо говорит она.