Крылья - стр. 41
Варка вытер нос рукавом, огляделся… И понял, что-то не так. Собственно говоря, всё было не так. Полная темнота. Хотя сейчас вечер, самое торговое время, а на Либавской, как известно, в каждом доме лавка, а то и две. Все двери заперты, все окна наглухо закрыты ставнями. Почему-то не горит ни один фонарь. Хорошо хоть луна взошла, светит за облаками. Светлое небо. Черный ряд островерхих домов по одной стороне улицы, чёрный ряд домов по другой. А между ними Варка, одинокий пешеход, один на всей длиннющей Либавской. Пустота и тишина. Куда все подевались?
Скоро выяснилось, что куда-то подевались не только люди. На месте не оказалось дома на повороте в Пустой переулок. Куча мусора, от которой ощутимо тянуло гарью, домом, безусловно, считаться не могла. Дальше – и того хуже, Дом с Цепями, лучшая в городе ювелирная лавка, превратился в обгорелый остов с пустыми провалами окон, дома слева и справа – тоже.
Варка вдруг позабыл про головокружение и бросился бежать, как никогда в жизни не бегал. Узкая тесная Стоокая улица промелькнула как в тумане. Он свернул в Садовый тупик, резко забиравший в гору, и выдохнул с облегчением.
Родной дом как ни в чём не бывало возвышался в конце тупика во всем великолепии своей шатровой крыши, фигурных водостоков, дюжины вертушек и флюгеров, чётко выделявшихся на фоне бледного неба. Варка сразу ослабел и вновь перёшел на шаг. Садовый тупик взбирался в гору очень круто, дважды мостовая переходила в каменную лестницу. Кое-как Варка дополз до родной калитки, без сил повис на ней. Калитка качнулась под его тяжестью и медленно отворилась.
Дом был темен и тих, как все дома в городе. Стучать и вообще подымать шум Варке не хотелось. Существовал, правда, запасной путь: дерево – водосток – окно мансарды… Но мысль о том, что придётся лезть на дерево, впервые в жизни не доставила Варке никакого удовольствия. Одолеть мощённую плиткой тропинку через палисадник и то оказалось трудно.
Варка добрёл до порога и осторожно поскрёбся в дверь. Пожалуй, сам он больше никуда не пойдёт. Скажет отцу адрес, а сам не пойдёт. Отец и без него всё сделает: раны перевяжет, пулю вытащит, куриц успокоит. Да мать теперь и не выпустит никуда. Начнёт кормить, потом отправит мыться…
В доме по-прежнему было тихо. Не слышат, конечно. Варка поскрёбся сильнее, наудачу подёргал ручку. Ручка была фигурная, в виде петушиной головы с пышным гребнем.
Петушиная голова повернулась. Дверь оказалась не заперта. В глубине дома, в лавке, коротко звякнул колокольчик. Варка возликовал и немедленно просочился внутрь. Мог бы и не стучать. Дверь у них вообще запирали редко. В дом травника могли прийти и днем, и ночью. Отец никому не отказывал. Впрочем, этого требовал устав цеха травников. Если отец слишком уставал, то к больным шла мать и всегда брала с собой Варку. Варка был до такой степени шустрым ребёнком, что оставлять его одного никто не решался.