Кровники - стр. 14
Тревога не давала Прасковье покоя, и сердце ныло, ныло…
На другой день она надела выходную юбку и кофту, повязала белый платок и ушла, оставив Наташку на старшую внучку Валю. Путь предстоял неблизкий, аж в Старый город.
– Да что мне сделается, дойду… – бормотала Прасковья, – в Иерусалим пешком ходила, а в Старый город не дойду разве…
Она миновала длинный деревянный мост, обогнула рынок с прилавками, на которых торговки разложили парниковую редиску и пучки зелёного лука, и побрела по улице, застроенной частными домиками. Вот он, тот самый нужный дом с высоким цоколем, чтобы Урал в паводок не добрался.
Прасковья зашла во двор, поднялась на деревянное крыльцо. В сенях было сумрачно, прохладно, пахло солёными огурцами. Прасковья нащупала скобу в обивке двери и вошла в дом.
– Хозяева есть? – спросила она.
– Есть, входи. Ты, что ли, Прасковья?
– Я. Здравствуй, Шура.
Прасковья оказалась в небольшой кухне с печью-голландкой. На лавке – вёдра с чистой водой, накрытые фанерой. За столом сидела старушка в тёмном платье и платке, завязанном под подбородком.
– И тебе не хворать. А я знала, что кто-то придёт. Чайник поставила, – проскрипела она, указывая на шумящий примус. – Заходи… да не разувайся, оботри обувку и заходи.
Прасковья всё же разулась кряхтя, присела к столу.
– Из-за старшего внука пришла, вижу, – обронила хозяйка, мельком взглянув на бабушку.
– Ох, Шура, правду говоришь. Чую, что-то случилось с парнем.
– А сама не знаешь?
– Если б знала, так не пришла бы.
Шура долго молча смотрела поверх головы.
– Ну… что скажешь? – решилась Прасковья, которую стала бить дрожь.
– Ничего хорошего, – тяжело вздохнула Александра. – Я не буду ходить вокруг да около, скажу всё, что вижу.
– Говори.
– Женщина сделала приворот на смерть. Если Коля с ней не будет, то он скоро умрёт.
Прасковья слабо охнула, кровь отлила от лица.
– Господи… да как же так… Николаша, внучек… – Она заплакала, слёзы катились по щекам и повисали на подбородке. – Шур, а может, ошибка?
Знахарке очень хотелось ответить, что ошибка, но врать среди своих было не принято.
– Нет, Параня, всё верно. Есть какая-то женщина, незамужняя, старше твоего внука лет на семь-восемь. Где-то неподалёку живёт. Влюбилась она, а Николаша на неё внимания не обращал. Она украла какую-то его вещь, рубашку или майку.
– Ох, а ведь недавно Маруся говорила, что Николашина рубашка пропала, – вспомнила Прасковья.
– Нашла она чёрную ведьму, не здесь, не в нашем Ромске, в какую-то деревню ездила. Женщина эта знает, что ты лечишь, – слухи-то ходят – и просила сделать так, чтобы снять приворот было нельзя. Опасается, что ты мешать станешь.