Кровавый знак. Золотой Ясенько - стр. 58

– Да, я, я! – крикнул Евгений, вскакивая с лавки. – Что же я сделал! Видишь, старик, как можно нагрешить по неведению! Но сегодня я почувствовал к нему неприязнь, антипатию, какое-то отвращение, и ноги его тут больше не будет. Думаю, что даже мать моя, должно быть, не совсем о том знает, хотя сопротивлялась в начале, ругала меня; но теперь, теперь с ним более милостива.

Говоря это, он неспокойно прохаживался по подземелью; старый вздохнул.

– Я должен вам ещё одно добавить, – шепнул он тихо. – Каштелянич Якса, на которого мы тут, хоть издалека, с молодых лет его смотрим, нехороший человек; не имеет веры, живёт как дикарь, часто шалеет, пренебрегает людьми и собой. Его все опасаются, у него нет друзей, не старался окружить себя семьёй, он есть страхом и удивлением.

– Вы думаете, он знает о том, что случилось между нашими семьями, что сохранил наследственную ненависть? Что с ней сюда прибыл? – спросил Евгений, глядя на Симеона.

– Как же он мог не знать об этом? – сказал старик. – Для него это, может, единственная цель в жизни, потому что только ненависть и зависть остались ему на последний корм.

– И посмел прибыть сюда с ложью на устах?

– Хуже, потому что с предательством в сердце, – добавил Симеон, – нужно его остерегаться, следует избегать. Этот человек тем более опасен, что может принять любую внешность, что обманет сердечность, что будет смеяться, когда внутри его грызёт гнев, что способен на всякое зло.

– Благодарю тебя за предостережение… – через мгновение сказал Евгений, потирая лоб. – Поэтому ты видишь, что я узнал полезные вещи. Мать сразу была права, а я был невнимателен. Только сегодня меня предупредило предчувствие, или, скорее, несколько неприятных слов, которыми ранил меня этот человек.

Молодой человек замолчал. Симеон приблизился к нему, схватил за руку и начал её целовать.

– Довольно уже этого, – сказал он тихо. – Не спрашивай меня, потому что беспокоишь сам себя. В своё время ты всегда узнаешь о своих обязанностях и возьмёшь наследство отца. Будь терпелив, паныч, а если во избежание опасного соседа нужно удалиться из Мелштынец, проси мать, пусть выезжает. Вы уже слишком засиделись в этом углу, в этой пустыне; нужно и следует Спыткам идти в люди. Пусть вас иной, более здоровый, может, чем здешний, воздух обдует и оживит.

Задумчивый Евгений пожал старичку руку.