Кровавый знак. Золотой Ясенько - стр. 57
Симеон, выслушав его, опустил грустно голову; очевидно, боролся с собой.
– Что же я знаю? – сказал он. – Слухи, которые потихоньку передавались из поколения в поколение, а в устах людских даже правда, проходя через них, приобретает совершенно другие формы и её трудно найти, когда состарилась не написанная. Впрочем, мой добрый пане, нужно ли тебе заранее уже знать всё, сокрушаться и бояться? Наконец, наконец я боюсь… а если бы я хотел, не сумею в старой голове найти то, что вложил в неё я смолоду.
– Мой дорогой, – прервал Евгений, – ты мне должен рассказать, что знаешь… тогда мне станет легче. Я уже не ребёнок, смогу вынести то, что мучает, и отличить фальш от правды; может, я молодо выгляжу, но и меня сиротство и одиночество преждевременно сделали мужчиной.
– Что же мне тебе рассказать? – проговорил старик. – И время ли для этого? Спрашивай меня, если хочешь, я от тебя ничего не утаю. Но час поздний, заметят, что тебя нет, будет бепокойство в замке… а пан Заранек…
– Пан Заранек ничего мне не сделает, – сказал Евгений, – он мой товарищ, ничего больше; никаких прав надо мной не имеет, и рад, когда свободный час ухватит, чтобы погрузиться в свои книжки. Не бойся его, не бойся матери, она обо мне сегодня не спросит.
Симеон замолчал, но вздохнул.
– Что же вы хотели бы знать? – спросил он.
– Всё, потому что ничего не знаю, – живо начал мальчик. – Я знаю по именам моих прадедов и бабок, изображения которых висят в замке. С их бледных лиц, от веков почерневших, немых, я читаю и угадываю тайну. Ничего не знаю. Что означают эти два катафалка? Кто эта красивая женщина с кровавой полосой на шее? Что за череп в шлеме?
Казалось, Симеон глубоко задумался; ему было тяжело достать из груди голос.
– Я обо всём этом знаю немного, только то, что родители принесли с собой и о чём я иногда слышал из вечерних бесед. Но правда это, или сказка? Скорее люди, глядя на дивные старые изображения и нагромождённые памятки, сами придумывали объяснения им. Верь мне, дорогой мой пане, что лучше тебе ещё долго об этом не знать, а когда придёт час правде открыться, Господь Бог пошлёт тебе её через уста матери. Успокойся. Почти в каждом доме летает, как летучая мышь, какая-нибудь чёрная байка, которой не видно днём. Каждая семья имеет свои традиции, но не во всё нужно верить и стоит. Об этих старых портретах ничего бы я тебе не рассказал; я знаю мало и плохо, поэтому не хочу тебя беспокоить. Знаю только одно, что мне кажется несомненной правдой. Прежде чем сюда из Краковского переехали Спытки, с очень давних лет между ними и Яксами была непримиримая вражда. Откуда пошла, этого никто не знает. Преследовали друг друга, тревожили, нападали друг на друга и не раз лилась кровь. Ещё в Краковском ваш предок отомстил одному из Иксов за какую-то обиду. Схватив его и осудив самостоятельно, он дал палачу казнить его в тюрьме. Говорят, что голова этого Иксы в шлеме сохраняется в память об этой мести. Позже Бог за эту смерть тяжело покарал вашу семью, началось искупление. Спытки покинули своё гнездо, преследуемые угрызениями и местью Иксов, которые, специально их преследуя, уселись под их боком в Рабштынцах. Но приговоры Божьи непостижимы. Иксы отомстить не могли и род их погиб до последнего. Этим последним есть тот, которого сегодня мы здесь видели в замке… которого вы, возможно, добрый пане, пригласили сюда первый раз сами.