Кровавый рассвет - стр. 8
Анна с тоской взглянула на просторное поле, на котором ветер колыхал вересковые заросли – иногда ей хотелось стать дубом, стоять на зеленой равнине и дразнить ветками ветер, любоваться рассветами и закатами, наблюдать за пастухами, гоняющими стадо овец и давать тень для усталых путников, которые присядут на кочку под дубом, чтобы отдохнуть.
Она вошла в город, точнее пока на его окраины, – здесь, на узких улицах, ютилась беднота. Люди жили во всем, что имело хоть какую либо крышу – в сараях, в амбарах, в хлеву или в погребе. Маленькие и неопрятные хибары из сухого камня и соломенной крыши были пристанищем не только для людей, но и для клопов, блох, тараканов и крыс. Жуткая грязь в каждом углу дома способствовала этому. В одной жалкой лачуге могли проживать около сорока человек, на крохотных окнах никогда не было занавесок, на грязных матрацах – постельного белья, – бедняки не имели понятия, что это такое. Грязь была ни сколько результатом лени и безысходности, сколько итогом маленького количества воды, которая выделялась ежедневно на жильцов. У малоимущих не было денег на свечи – приходя с очередной каторжной работы, они в темноте двигались наощупь – какая уж тут уборка? На сон – часа четыре, не больше, а дальше – снова работа по семнадцать часов. Готовили на скорую руку у общественных костров, разводимых по ночам во дворе, потому что ни у кого не было денег на уголь, чтобы приготовить что-нибудь на печи. Обычно, это был бульон с отрубями и говяжьими почками, но это в лучшем случае, а так – краюха черствого хлеба и кружка травяного чая. Смертность в таких антисанитарных условиях вырастала до высоты шотландских холмов – особенно она коснулась детей до пяти лет. Матери старались к младенцам сильно не привязываться – мало кто из них доживал до подросткового возраста, поэтому рожали побольше, чтобы хоть кто-то выжил. Смерть среди бедняков воспринималась, как нечто само собой разумеющееся – похороны очень часто проходили без слез и горьких стенаний. Туалетов практически не было – люди справляли нужду на лестницах, во дворах, у заборов. Жуткая вонь стояла везде – и Анна старалась как можно скорее пройти этот участок города. Все страшные эпидемии, которые раз в десятилетие могли выкосить треть населения, непременно выползали именно отсюда, но городские власти упрямо не хотели замечать этого.
В конце квартала Анна наткнулась на похороны – почти каждый день тут кого-то хоронили. Нищета давно выстелила дорогу к кладбищу не только пожилым, но и молодым. Возле низкорослого каменного дома на длинной скамейке лежало тело юной девушки: оно было закутано в саван, но лицо открыто. Рядом с телом собрались родственники и обычные зеваки.