Кровавый гимн - стр. 10

Папа продолжает улыбаться.

– Не будь ты святым, я бы поднял тебя на смех, – говорит он. – Кстати, не подскажешь, когда ты ожидаешь прихода этих твоих техносвятых?

Я счастлив. Он стал похож на прежнего Войтелу – Папу, который продолжал кататься на горных лыжах до семидесяти пяти лет. Мой визит стоил этого.

И потом, не можем же мы все быть Падре Пио или матерью Терезой. Лично я – святой Лестат.

– Я передам от вас привет Падре Пио, – шепчу я.

Но Папа уже задремал. Он усмехнулся и погрузился в сон.

Не слишком высокая оценка моего визита. Я его усыпил. Но стоило ли ждать иного, тем более от Папы? Он так много работает. Он страдает. Предается размышлениям. В этом году он уже побывал в Азии и на Востоке, а скоро отправляется с визитом в Торонто, Гватемалу и Мексику. Уму непостижимо, откуда у него берутся силы на все это!

Я кладу руку ему на лоб.

И ухожу.

Я спускаюсь по лестнице в Сикстинскую капеллу. Там ни души и, конечно, темно и холодно. Но ничего страшного, святой Лестат видит в темноте не хуже Вампира Лестата. И глазам моим открывается ни с чем не сравнимое великолепие.

Я стою в полном одиночестве, отрезанный от всего мира, от всего сущего. Я хочу распластаться на полу, подобно священнику, посвящаемому в духовный сан. Я хочу быть священником. Я хочу благословлять толпу! Я страстно, до боли этого жажду. Я не хочу творить зло!

Но все дело в том, что мои фантазии о святом Лестате растворяются в воздухе. Я сознаю их несостоятельность и невыносимо страдаю от этого.

На залитой солнечным светом площади Святого Петра никогда не появится плакат с моим изображением. И сотни тысяч людей никогда не будут ликовать по случаю моей канонизации. И кардиналы никогда не будут присутствовать на этой церемонии, потому что церемонии этой никогда не будет. И я не узнаю формулу изготовления безвредного наркотика без запаха и вкуса, который по кайфу сопоставим со смесью героина, кокаина и крэка, а значит, не смогу спасти мир.

Я даже не в Сикстинской капелле, а очень и очень далеко от нее. Здесь тепло, хотя и столь же безлюдно.

Я – вампир. И наслаждаюсь этим уже более двух столетий. Я наполнен кровью других существ по самые брови. Я осквернен кровью. Я проклят, как та женщина, страдавшая кровотечением до того момента, когда она коснулась края одежд Христа в Капернауме![2] Я живу кровью. Я ритуально нечист.

Есть только одно чудо, на которое я способен. Мы называем его Обряд Тьмы, и я собираюсь его совершить.

Вы что думаете, чувство вины и угрызения совести могут меня остановить? Nada![3] Никогда! Mais non!