Кровавая заутреня - стр. 38
А тем временем среди приближённых короля никто не сомневался, что мятеж в Кракове будет подавлен в самом зародыше. Присутствие русской армии вселяло уверенность в том, что об этой неприятности можно будет вскоре забыть. После недолгих раздумий генерал-аншеф Игельстром приказал разобраться с повстанцами армейскому корпусу генерал-майора Александра Тормасова, находившемуся неподалёку от Радома. Получив приказ из Варшавы, войско выступило по направлению к Кракову.
В субботу вечером изнывающий от тоски и тревоги за Кати Алексей встретил братьев Авиновых, стоявших на карауле у входа в казармы недалеко от Саксонского сада. Алексея всегда поражало внешнее сходство братьев. Разница в возрасте у них была в год, но с первого взгляда их принимали за близнецов. Всё у них было большое, богатырское. Оба широкоплечие, оба сероглазые, с пухлыми, словно немного обиженными губами и широкими носами. Отличались братья только цветом вьющихся крупными кудрями волос. У Александра – тёмно-русые, а у Сергея – светло-русые. Но когда волосы убирались под парики и треуголки, то различать братьев могли только близкие друзья. Остальные же, чтобы не ошибиться, обращались к ним по фамилии. Авиновы славились весёлым характером, балагурили всегда без меры, поэтому их мрачный вид удивил Алексея.
– Здоров, Алёшка, – буркнул старший, Александр.
Младший, Сергей, только кивнул и продолжил хмуриться, глядя в сторону.
– А у вас что случилось? – удивился Алексей.
– Да вот, стоим тут, как статуи. Будто поважнее дел нет, – ответил Александр. – А в это время другие в поход выступили доблесть показывать.
– Ты о чём вообще? – не понял капрал.
– Не слышал, что ли? Тормасов на Краков пошёл, а мы тут… Тьфу, – Авинов сплюнул, поправил ружьё и демонстративно выпятил грудь.
– Да от батюшки новое письмо пришло, – пояснил Сергей. – Спрашивает, дескать, как проявляете доблесть в служении Отечеству? Какие подвиги совершаете на поле брани, сыны мои дорогие? А нам что писать? Жрём, пьём, панянок молодых щупаем? Иногда в карауле стоим, скучаем.
– Ах, вот оно что! – улыбнулся Алексей. – Не всем же с Тормасовым в поход идти. Караул – тоже дело важное. Напишите батюшке, что отбили несколько попыток проникнуть в казармы дерзких лазутчиков, переодетых барышнями.
– Тебе бы всё шутки шутить, – нахмурился Александр, – а у нас батюшка знаешь какой. Ух, кремень! – Он сжал огромный кулак и потряс им в воздухе.
О батюшке Авиновых Алексей был наслышан. Его всегда удивлял тот трепет, с которым оба брата-богатыря говорили о своём родителе. Совершенно бесстрашные удальцы Александр и Сергей, с которыми опасались связываться даже командиры, становились похожими но овечек, лишь заходил разговор об отце. Тот считал, что главное предназначение мужчины – подвиги во славу Отечества, и отправляя сыновей на военную службу, строго-настрого велел им не срамить честь фамилии и без доблестных дел домой не возвращаться. А какие же тут дела, если русско-польская война закончилась раньше, чем им удалось вступить в бой, а сидение в Варшавском гарнизоне вообще не сулило участия в сражениях. Каков же должен быть отец этих двух молодцов, если вызывал такое уважение у сыновей? Алексей представлял его здоровенным крепким мужчиной под стать Авиновым, со свирепым выражением лица и огромными кулачищами. Силищи у него должно быть немеряно, а один взгляд наверняка приводит в трепет домочадцев. Своего отца Алексей почти не помнил. В памяти мелькал высокий мужчина, от которого пахло табаком и псиной, когда он изредка брал Алёшку на руки. Матушка говорила, что заядлым был охотником. Раз попал глубокой осенью под сильный ливень и промок до нитки. А тут ударил морозец. В общем, застудил отец грудь и помер дома в горячке и в бреду. Остался на память только плохонький портрет с потускневшими красками. Да ещё большой крест нательный серебряный старинной работы. Матушка надела его на Алексея с благословением, провожая сына на военную службу. Так и не снимал его капрал никогда, кроме походов в баню.