Кровавая заутреня - стр. 37

– Нет, мама, – Яся пожала плечами. – Кати мы не встретили, я только подсказала ему заглянуть на соседние улицы и сразу вернулась к тебе. Сама удивлена. Он был очень приветлив.

На самом деле Яся ликовала. Гнев подполковника означал, что он застал свою дочь в объятиях того красавчика кавалериста. Что ж, маленькая месть за пренебрежение удалась. Никому не позволено безнаказанно не замечать Ясю. Девушка улыбнулась и продолжила обрезать отмершие за зиму ветки поречки.

В пятницу известие о провозглашении восстания в Кракове достигло Варшавы. Король Станислав был вынужден отменить увеселительный ужин, а вместо него созвать совет, на который спешно прибыли командующие королевской гвардией и генерал-аншеф Игельстром. Новости из Кракова, безусловно, оказались неприятными, но не вызывающими тревогу. Королевская гвардия надёжно охраняла короля, командующий гарантировал её верность. Но с краковскими бунтовщиками нужно было поскорее разобраться. В том, что Тадеуш Костюшко – опытный боевой генерал, пользующийся влиянием и авторитетом, сомневаться не приходилось. Король Станислав сожалел, что ему так и не удалось привлечь его на свою сторону после окончания русско-польской войны. Под руководством Костюшко у восставших из разрозненных полков будет сформирована действующая армия, а вот это уже никак нельзя допустить. Игельстрому предстояло решить, какими силами в ближайшее время подавить восстание, а пока он поспешил срочно известить обо всём императрицу Екатерину II. И Станислав, и генерал Игельстром прекрасно понимали, что весть о мятеже в кратчайшие сроки дойдёт до ушей Екатерины. Да хоть от того же прусского Фридриха, вдоль границ которого прошёлся с войском Мадалинский. Поэтому оба, прежде всего, отправили нарочных с письмами в Санкт-Петербург, где, сообщая о событиях, уверяли императрицу о незначительности произошедшего в Кракове, советовали не придавать этому особого значения и утверждали, что всё держат под контролем.

Совсем иначе восприняли эту новость сторонники восстания в Варшаве. В тот же самый вечер, когда проходил совет у Станислава, в доме Яна Килинского то и дело открывались двери, впуская и выпуская посетителей.

– Ещё не время для радости, – не уставал повторять всем сапожник. – Краков далеко, и пока это только разговоры. Нам нельзя выдать себя раньше времени. Крепитесь и готовьтесь. Пресекайте любые попытки ликования, чтобы не вызвать подозрений у русских. Они должны видеть в нас друзей и доверять нам.

Все соглашались, но шляхта начинала точить ножи и сабли. Ксёндзы готовили воззвания к пастве, а владельцы печатных станков закупали бумагу для манифестов. Всё проходило в строжайшей тайне, как и велел Килинский.