Кровавая плаха - стр. 30
Отец хватает его под мышки, вскидывает к высокому потолку, ловит сильными руками и прижимает к бороде.
– Ам-ам, Алексашку ем, горчицей закусываю!
Визжит Александр, хохочет, дом наполняется движением и шумом.
– Прекратите, – успокаивает их Марья Емельяновна. – Ты, Иван Сергеевич, балуешь Александра, а он опять задачу по арифметике решить не сумел. Витольд Людвигович им недоволен.
Отец укоризненно смотрит на сына:
– Александр Иванович, как же это ты оконфузился?
Сын, успевший забраться на плечи отца, целует его в макушку, тяжело вздыхает и соглашается:
– Оконфузился…
– После ужина приходи ко мне в кабинет, мы с тобой позанимаемся. Арифметика в нашем деле – вещь первостатейная. Я нарочно просил, чтобы с тобой серьезно науками математическими занимались.
Александр гладит маленькими розовыми ладошками обветренное отцовское лицо и просящим тоном пищит:
– Папонька, ведь ты обещал, что мы сегодня перед сном немного на кауром покатаемся.
– Так и ты, Александр Иванович, обещал арифметикой исправно заниматься? А у тебя не получается. Пусть нас учитель твой рассудит. – Отец повернулся к юноше невысокого роста, с красивым чувственным лицом, увенчанным густой шапкой темно-русых волос, и с густыми бровями, сросшимися на переносице. Весь он какой-то собранный, напружиненный, решительный. – Как ваше мнение, Витольд Людвигович, можем мы сегодня немного на санках покататься?
Вопрос этот характера дипломатического. Отец ждет, что восемнадцатилетний учитель ответит: «Хорошо, но пусть Александр обещает добросовестно заниматься арифметикой».
Но учащийся седьмого класса гимназии, наставлявший математике обоих детей купца, чуть подумав, взмахивает рукой и произносит железным тоном, словно приговор читает:
– На прошлой неделе мы уже прощали Александра, когда он в цирк ездил. Тогда он обещал усердно заниматься. Но свое обещание мой ученик тут же забыл. Опять моих объяснений не слушает, в окно галок во время уроков разглядывает. Считаю такое поведение недопустимым. Наказать Александра лишением прогулки на санях!
Все обескуражены.
Александр начинает плакать, прижимается к отцовской бороде:
– Пап, ты мне обещал! Нельзя детей обманывать, Господь накажет.
Отец улыбается, вздыхает, смотрит на учителя:
– Я беру на себя ответственность. Если Александр и впредь будет невнимательным на уроках, то пусть будет стыдно мне.
– Ура! – кричит на весь дом Александр. – Обещаю, папочка, я тебя очень-очень люблю. – И он приникает губами к отцовскому лбу. – И вам, Витольд Людвигович, обещаю, галок рассматривать не буду, хоть они таки-е за-бав-ные…