Кровь алая – 6. Узоры персидского ковра - стр. 8
Сергей Афанасьев заявил, что после придания гласности этих сведений, ФСБ обязательно возбудит против него уголовное дело за разглашение государственной тайны, но ему всё равно. Он не одобряет политику российского правительства.
На следующий день Афанасьев обратился в поликлинику с болями в животе. У него диагностировали язву желудка, выписали больничный лист и назначили процедуры. 2 марта он возвращался из поликлиники. Афанасьев поднялся к себе на третий этаж, где его поджидали оперативники группы политических акций ЦРУ. Они влили ему лошадиную дозу пентобарбитала10 и выбросили из окна четвёртого этажа. Умер Афанасьев в карете «скорой помощи».
У Сергея Афанасьева остался сын Николай, студент третьего курса факультета журналистики МГУ. После смерти отца, его взяли на работу в газету «Коммерсант». Николай был талантливым журналистом, входил в Кремлёвский пул.11 Такие люди желанный объект для вербовки. Николай Афанасьев был завербован нелегальным резидентом Управления по внешним связям и информации12 Мартином Ларишем, работающим в Москве под «крышей» чешской «Народной газеты».
– Слишком яркая фигура, – Алеман отложил справку Уолтера. Он прошёлся по кабинету: – Ты пишешь, что возле Афанасьева крутятся сотрудник БНД13 Дитер Воронин и резидент Дзёхохонбу14 Нитта Хироси. Думаешь, Афанасьев остался без присмотра ФСБ?!
– А нам и нужно, чтобы ФСБ обратило на него внимание, – улыбнулся Тим Уолтер.
– Нам необходим громоотвод для Поэта на длительный период, а не на один день, – Алеман уселся в своё кресло.
– Через Шашека15 мы дадим указание: снизить интенсивность работы Николая Афанасьева, – Уолтер открыл свой ежедневник. – В Праге будет организован Центр анализа безопасности Ближнего Востока. Мы изыщем возможность, чтобы русские установили: информация Афанасьева уходит в этот центр. Наших ушей никто не увидит.
– Всё это хорошо Тим, но вокруг Николая Афанасьева слишком много шума, а я люблю, чтобы было тихо, – покачал головой Алеман.
– Ярчайший пример твоих слов операция по вербовке Поэта! Шуму там было мало, – рассмеялся Уолтер.
Начало вербовки Поэта положила информация, поступившая от московского резидента Стивена Холмса. Он занял эту должность в тридцать три года, оказавшись самым молодым руководителем московской станции16 за всю историю ЦРУ. Холмс был племянником Френа Мура, руководителя Разведывательного директората. Аксель, поддавшись на его уговоры, назначил Стивена резидентом в Москву, хотя Алеман не любил «скороходов».17 Поначалу работа Холмса его вполне устраивала. Парень он был неглупый, да вот беда, слишком честолюбивый. Дал указание оперативникам резидентуры активизировать вербовку агентов. Те с энергией достойной лучшего применения бросились выполнять указания шефа, и грянул гром: 14 мая 2013 года в Москве при вербовке оперативника ФСБ по Северокавказскому региону был задержан сотрудник резидентуры ЦРУ Райн Фогл. Он работал под прикрытием должности третьего советника политического отдела в посольстве США. Вербовка агентуры дело житейское, шум из-за этого никто поднимать не станет. Но Фогл работал очень настырно, и русские сделали изящное замечание по поводу методов работы ЦРУ. Фогла объявили «персоной нон грата», но этим дело не закончилось. ФСБ провело пресс-конференцию, на которой Стивена Холмса расшифровали как резидента Центрального разведывательного управления. Его не выслали из страны, но и работать ему в России нельзя. Какой же ты резидент разведки, если про тебя знает каждая московская дворняга?! Пришлось Холмса отзывать.