Крохотная вечность - стр. 18
Даня не мог посмотреть. Это казалось опасным. Это страшило больше всего. Даже больше бабушки. Он не смог бы, даже если бы захотел.
– Вот к чему приводит это неженское воспитание! – сказала бабушка стенам, одетым в яркие обои. – Марш в кровать!
Время было раннее, с мамой он ложился намного позже. Но с бабушкой спорить нельзя. Бабушку нужно слушаться. Бабушка всегда права. Да и тело уже устало притворяться невидимым.
Даня внутренне обрадовался, что уже можно бежать из большой комнаты бабушки. Из той комнаты, в которой на загадочном ковре стояла рыжая тумба со стеклянными дверцами, которую ни в коем случае нельзя трогать. На тумбе возвышался говорящий экран, который не знал никаких мультиков. Напротив этого экрана, располагался трон Елизаветы Петровны, широкий и потертый. На трон никто не смел садиться, кроме нее. Вдоль одной стены расположился коричневый продавленный диван, бережно накрытый ляпистым покрывалом, из которого манили нитки. К дивану никто не мог прикоснуться, кроме… Напротив дивана, опираясь на кирпич дома, нависала над комнатой стенка, хранящая в себе хрусталь и пыль, огромный шкаф в который никто не имел права заглядывать. Это был зал. Точнее зала. Зала Елизаветы Петровны. Ее дворец, ее царство. Туда нельзя было заходить, пока тебя не пригласят. Оттуда нужно бежать, как только разрешат.
Поэтому Даня, выкрутив из цепких пальцев свое ухо, рванул из яркой комнаты, заставленной коричневыми предметами.
Длинный узкий коридор встретил его прохладой. Здесь всегда было темнее, чем в других местах квартиры. Взглянув на закрытую кухонную дверь, Даня горько выдохнул и быстро промчался к ванной, держа за лапу верного Бо-а.
Ванна вспыхнула светлым светом, отражая его от глянцевой голубой плитки, местами полопанной, местами отсутствующей. Даня знал, что раньше через эти раны в стене приходили кошмары, но это было давно, в детстве. Потом Даня понял, что кошмарам не нужны двери и ходы, кошмары могут прийти отовсюду.
Пристроив Бо-а на раковине, так чтобы тот смог проследить за стенами за спиной Дани и, если что, сразу же оповестить его, Даня тщательно приготовился к вечернему туалету. Каждый раз все меняло свое положение в ванной комнате, каждый раз вещи перебегали с места на место, нарушая создаваемый порядок. Каждый раз, заходя в ванную, Даня все возвращал обратно.
Даня поправил мыло в мыльнице, так, чтобы оно лежало ровно посередине. Поправил овальную синюю мыльницу, так чтобы она стояла строго перпендикулярно стене. Пододвинул к мыльнице белый прямоугольный стаканчик с зубными щетками, в котором четвертой стояла покинутая папина. Поправил щетки, так, чтобы они располагались по углам стаканчика. Разровнял тюбики с зубными пастами, чтобы они не корчились от потери своей начинки. Повернул пену для бритья, тоже остаток от папы, на миг задержавшись пальцами на ее зеленом колпачке. Поправил полотенца, чтобы они висели ровными рядами. Осмотрел свою работу. Добавил пару штрихов и, удовлетворительно кивнув себе, приступил к умыванию.