Кроха - стр. 25
— Лика! — голос хриплый, ничего хорошего это не сулит.
Я нарочито неспешно делаю шаг выше, изображая равнодушие, и лихорадочно прислушиваюсь. Нет, он за мной не идёт, кажется. Оглянуться или молча свалить? Вопрос остаётся неактуальным уже через мгновенье. Полянский двумя прыжками опережает меня, преграждает путь к спасительному коридору, и я враждебно поднимаю голову.
— Воспитательные меры предстоят, да? — вздыхаю притворно, и глаза в ступеньку. — извинения ещё принимаются?
— Ты меня слышала, мать твою! Снимай тряпки.
Вот чёрт! Он что, собирается раздеть меня догола и поставить в угол на горох?! Это же смешно, мне давно не пятнадцать лет. Что хочу, то и делаю, и не обязана подчиняться никому, в том числе, Диме.
Но, поймав его тяжёлый взгляд, которым хищник смотрит на несчастную жертву, я решаю не спорить. Неторопливо завожу руку за спину, и расстёгиваю молнию, движениями плеч избавляюсь от платья, оно небрежно комком падает к моим ногам. Выхожу из пут, скидываю туфли, всё это подбираю, и сую Демону. Он и берёт, правда, похоже, машинально, упорно глядя куда-то поверх моей головы.
На мне только белые трусики и лифчик, всё это совершенно простенькое, без изысков. Понятно, почему он не пожирает меня взглядом, мужики же любят кружева и откровенные детали в нижнем женском белье. Чувствуя неловкость, принуждаю себя стоять смирно, уронив руки вдоль тела, и жду. Секунда, другая, пять… Десять. Полянский вдруг со свистом выдыхает, кривит губы, бегло осматривает вещи, которые держит, и переключается на меня.
В глазах бушует пламя. Но не угроза расплаты за сегодняшние выкрутасы, а то, чего я боюсь. Значит, наша игра там, в клубе, зацепила и его тоже. У меня-то до сих пор тянет в низу живота, и всю дорогу до дома я сидела, как на иголках, ёрзала, пытаясь унять чёртово волнение.
Блин, надо было сразу уходить в свою комнату. Всё оттягивала время, и вот…
— Это тоже снимать? — совладав с собой, дерзко улыбаюсь, подцепив пальцем бретельку бюстгальтера.
Наверное, умей люди убивать визуально, я б уже превратилась бы в пепел, так уничтожающе глядит он на меня. Сейчас передо мной именно тот, кого называют Демоном, и я начинаю понимать, чем он пугает горожан. Ноздри раздуваются, на скулах перекатываются желваки, а глаза такие горят, что чудится — чиркни спичкой, и рванёт.
— Без надобности. Сомневаюсь, что это ты где-то стащила.
Меня захлёстывает возмущение. Бьёт, сволочь, наотмашь своими словами, недвусмысленно говоря, что на мне бельё копеечной стоимости! Нет, это, конечно, справедливо, но ведь мог бы не комментировать. Значит, не нравлюсь в этих старых тряпках? Ну, получай тогда!