Кроха - стр. 23
— Ты…? — хлопаю ресницами, не понимая смысла его слов.
— Да я, я. Я в дверь стучал, а ты упёрлась и не открывала. Ну, я и решил, что тебе в туалет приспичило.
Я окончательно прихожу в себя. Так значит, пока я тут тряслась от страха, этот дебил спокойно торчал в коридоре, зная, что мне ничто не угрожает, и даже не окликнул по имени! Делаю к нему шаг, намереваясь врезать, но он отступает, примирительно подняв руки, а Демон оттесняет меня назад. Велит развеселившемуся Пашке убраться вон, и мы остаёмся наедине.
Наконец, его взгляд, очертив дугу от моих ног, поднимается к лицу, и я отчего-то смущаюсь. Одёргиваю украдкой платье, нервно сцепляю пальцы за спиной. Вот чего уставился, как голодный на большущую порцию жратвы? Сердце у меня, аж из груди готово выпрыгнуть.
Дима упирает ладонь в стену, отрезая мне путь, и молча, со странным выражением на лице, впивается глазами в мои глаза.
— Он тебя трогал? — произносит тихо, сквозь зубы.
— Трогал. — мстительно подтверждаю, вжавшись в холодную стену.
Зря ляпнула… У него темнеет взгляд.
— Здесь? — хрипло спрашивает, резко опустив руку на моё бедро.
Принуждаю себя не дёргаться, но сохранить спокойствие сложно, его ладонь плавно бежит по голой коже, замирает у края подола, и я ощущаю, как у него сбивается дыхание. Что уж обо мне говорить, ещё немного, и я начну задыхаться, так долго пытаюсь вообще не дышать.
Что за игру он затеял?
— Да. — дерзко улыбаюсь, шумно выпустив воздух.
Лёгкие горят, я жадно делаю вдох. Уже легче.
— Здесь тоже? — отрывисто спрашивает Полянский, нахально продвигая ладонь выше, обхватывает мою попку, заставляя вытянуться по струнке, и снова терять самообладание.
Соври, — коварно подначивает внутренний чертёнок, и я киваю, на всякий случай, смежив веки. Он ведь догадается, что я просто дразню его. Хочу понять, как сильно цепляет его мысль, что меня касался кто-то другой, не он.
— И тут тоже… — шепчу сипло, направляя его руку выше, по талии, к животу, невольно втягиваю его под рёбра, одновременно желая и боясь того, что творю.
Опасная затея, я же помню, как моё тело отзывается на близость Демона. Но в меня будто бес вселился, честное слово.
По-прежнему стою, не смея шелохнуться, в кромешной тьме под опущенными веками, и ощущения абсолютно острые, влекущие в пропасть. Разум начинает вопить, пытаясь достучаться до меня, но я его затыкаю.
— Чё он с тобой делал? — рычит Дима, развернув меня лицом к стене, и грубо удерживает на месте, припечатав своим весом. — отвечай! Ну?!
Я распахиваю глаза. В ушах отбойным молотом колотит кровь, щёки горят, да и вся кожа адски пылает там, где блуждают руки Полянского. Судорожно по голым бёдрам, вверх и вниз к плечам и до запястий, а его прерывистое дыхание щекочет макушку. У меня, кажется, отнялся язык, не могу выдавить ни звука, и, к своему ужасу, откровенно тащусь под наглыми ласками.