Критика цинического разума - стр. 35
Лессинг в своей защите реймарских произведений 1777 года («Uber Beweis des Geistes und der Kraft») классически провел разоблачение претензии на откровение – как всего лишь претензии. Основной его тезис гласил: «Случайные исторические истины никогда не могут быть доказательством необходимых истин разума». Выводы таковы:
«Если я, следовательно, в историческом плане не могу привести никаких возражений против утверждения, что Христос воскресил мертвого, то неужели же я по этой причине должен считать истинным, что у Бога есть сын, который единосущен ему? Как связана моя неспособность возразить в ответ на свидетельства о чем-то необыкновенном с моей обязанностью верить во что-то такое, против чего восстает мой разум?
Если я в историческом плане ничего не могу возразить против того, что Христос сам воскрес из мертвых, то неужели же я по этой причине должен считать истинным, что именно этот воскресший Христос был сыном Божьим?
В то, что этот Христос, против воскресения которого я не могу исторически привести никаких важных возражений, объявлял себя по этой причине Сыном Божьим; в то, что по этой причине его считали таковым его апостолы, я верю от всего сердца. Ведь эти истины, как истины одного и того же порядка, совершенно естественно вытекают друг из друга.
Но перескакивать теперь с этой исторической истиной в совершенно иной класс истин и выдвигать по отношению ко мне требование, что я должен сообразно с этим преобразовать все мои метафизические и моральные понятия; требовать от меня по той причине, что я не могу противопоставить никакого достоверного свидетельства воскресению Христа, чтобы я изменил сообразно этому все мои основные идеи о сущности божества – если это не metabasis eis allo genos[27], то я не знаю, что еще Аристотель вкладывал в эти слова.
Возможно, скажут: но именно этот Христос, о котором ты в историческом плане должен признать, что он воскресил мертвого и восстал из мертвых, говорил сам, что у Бога есть единосущный Сын и что этот Сын – Он.
Это было бы просто прекрасно, если бы то, что говорил этот Христос, не являлось бы точно так же всего лишь историческим известием – и не более того.
Возможно, от меня не отстанут и дальше, говоря: «О, нет же! Это – нечто большее, чем просто историческая определенность: ведь в этом уверяют боговдохновенные историографы, которые не могут ошибаться». Но к сожалению, о том, что эти историографы были боговдохновенны и не могли ошибаться, известно опять-таки лишь исторически.
Такова мерзкая широкая канава, через которую я никак не могу перепрыгнуть всякий раз, когда я пытаюсь это сделать всерьез. Если кто-то может помочь мне перебраться через нее, пусть сделает это. Я умоляю его, я заклинаю его. Бог вознаградит его за меня.