Крепость сомнения - стр. 32

– Да не знаю, – с досадой сказал Тимофей. – Надоели сумасшедшие. Все эти камышовые люди. Анекдот лучше расскажите.

Около полуночи Демченко тяжело поднялся со своего места и нетвердо направился к стойке, а потом и вовсе пропал, увлеченный какой-то новой компанией. Какой-то человек, назвавшийся продюсером, разминувшись с ним, тщетно ждал его минут двадцать за их столиком, но потом сдался и удалился спать. К темненькой и беленькой тут же присоединились какие-то молодые развязные люди и бесцеремонно принялись угощаться тем, что было на столе.

– Может, еще коньяку? – дружелюбно предложил Илья, но Тимофей пригнул его голову к себе и шепнул в самое ухо:

– Слушай, не плати за них.

– А что такого? – спросил Илья, отстраняясь.

– А такого. Не плати, да и все. Не подохнут. У них у самих все есть, что нужно. Просто здесь принцип такой – халява.

Илья пожал плечами.

– Да мне не жалко, – сказал он.

– Не в этом дело, – раздраженно ответил Тимофей.

Илья замолчал и смотрел в ту сторону, где маяк равномерно мигал в черное звездное небо белым рассеянным светом, и тогда становилось видно, как плоские волны широко раскатывались на полосе убитого песка.

– Академики какие-то, – усмехнулся Илья. Он поднялся и пошел в темноту, откуда доносились глухие раскаты прибоя. Дорогу ему преградил сильно и всесторонне мятый человек с неуловимо знакомым лицом и попросил сигарету.

– Ничего, – решил он, пососав фильтр, – вкусно. – И тут же отвернулся к каким-то своим знакомым.

Илья прошел поросль каких-то густых колючих кустов и вышел к самому морю. Пахло йодом, черные водоросли беспрерывной косичкой лежали под низкими дюнами. В сумраке было неразличимо, где кончается оно и где начинается такое же темное неприветливое небо.

Наконец в черноте на линии угадываемого горизонта возникло пятно густого багрянца. Сначала его размытые очертания походили на зарево далекого пожара, потом стали казаться парчовым парусом, несущимся над водами, но чем выше поднимался ущербный месяц, тем больше краснота его сходила и тем сильнее он наливался холодным и отрешенным стальным блеском, так что в конце концов напоминал уже секиру, которая вот-вот сорвется с невидимых нитей, чтобы обрубить свое собственное отражение, которое рыбьей чешуей тянулось к суше в морщинах воды.

От берега Илья возвращался за полночь, выпотрошенный бар уже не работал, два-три официанта не спеша убирали со столов стаканы и бутылки. Только около здания, где размещался пресс-центр, шумела еще какая-то непонятная жизнь. Решетка бассейна была повалена, в проеме стоял необычайно толстый, похожий одновременно на бегемота и на жабу мужчина и наблюдал, как паренек лет восемнадцати с крашенными перекисью волосами самозабвенно барахтался в воде. Он яростно колотил руками и ногами, отчего казался водным велосипедом.