Крепость. Кошмар наяву и по расписанию - стр. 32
Взошло солнце. День прошёл спокойно. Весь замок словно забыл о случившемся недавно несчастье. Лишь монахи не забывали об этом, и продолжали остерегаться тёмного времени суток. Вскоре день растворился, и ночь воцарилась над местными просторами.
В королевских покоях накрывали стол для вечерней трапезы. Вскоре все гости собрались у стола, что сидели за ним прошлой поздней ночью.
Застолье, как и стоило ожидать, оказалось столь же бурным, как и предыдущее. Трапеза началась и Канцлер Клаус решил пошутить в своём репертуаре:
– Милорд! Если сегодня за этим столом кто-нибудь подавится, я хотел бы лично отправиться в лес за теми растениями.
Раздался громкий смех из-за всего стола.
– Непременно – ответил Король. – Я позабочусь, чтобы Вам выдали новую телегу, а у лошадей были золотые подковы.
Смех только усилился. Казначей Корнелий решил не отделяться от компании аристократических юмористов:
– Милорд, позвольте возразить. Это слишком сильно ударит по нашей казне.
– О, не беспокойтесь. – Король Георг продолжал острить. – Если первым, кто подавится, станет сам Канцлер, то я уверен, никакие подковы не понадобятся.
Гости смеялись так сильно, что казалось, половина из них точно подавится пищей. Барон Силван так расхохотался, что, не удержав своего толстого живота, рухнул со стула прямо на бок к королевским ногам.
– О-о-о, Барон – Король был настолько в ударе, что никакой придворный шут не шёл с ним ни в какое сравнение. Разведя руки в стороны и опустив взгляд вниз на Барона, Король произнёс с сарказмом – Я привык, что мне кланяются крестьяне. Но Ваш поклон, для меня небывалая честь.
Только Барон уселся на стул, как Королева Матильда закричала диким стоном. Выпивая вино из своего кубка, вдруг в один момент вино сменило цвет на более густой и непрозрачный, и главное – приобрело кровавый привкус. Во всех кувшинах и кубках вместо красного вина находилась кровь. По Королева испускала громкие вопли, тонкие струи крови текли по уголкам её пышных губ, спускаясь на золотистое платье.
Едва откусив плоть зажаренного ягнёнка, супруга Герцога Леонарда откинулась на спинку стула. Её руки внезапно опустились, слегка ударившись о боковые опоры стула и её нежные кисти рук повисли, словно в них перестала течь кровь. Голова Герцогини безнадёжно опрокинулась на бок, и Герцог уловил её безжизненный взгляд. На его глазах лицо жены покрывалось гниющими волдырями. Её волосы сменили прекрасный каштановый оттенок на цвет седоволосой двухсотлетней ведьмы.
– Елена! Елена! – ухватившись обеими руками за плечи жены, воскликнул Герцог Леонард. – Елена! Господи, да что же это! – в ужасе продолжал кричать Герцог.