Кремлевский клад: Cosa Nostra в Москве - стр. 21
Можно вполне предположить, что Фьораванти обладал явной авантюристической жилкой. На это указывают и знакомства, которые он водил у себя на родине. Это и фальшивомонетчики, – связь с ними была вполне установлена при дознании, – и, главное, широко известный плейбой тех времен, герцог миланский. При прощании герцог попросил приятеля привезти ему из дикой России белых кречетов. Кроме женщин, разгула и рыцарства герцог миланский страстно увлекался охотой, – соколиной, в частности. Белые же соколы с русского севера были в то время, что арабские скакуны из Аравии. За этими кречетами Фьораванти ездил даже на студеное Белое море. Считается даже, что он был первым иностранцем, посетившим те далекие безлюдные места.
Сначала, разумеется, его путь лежал в град Владимир, ознакомиться с Владимирским собором, чтобы напитаться русским архитектурным вкусом. Только после этого, проникнув в то, что этот народ называл «лепотой», Фьораванти, вернувшись из дальних поездок, взялся за Успенский собор в Кремле. То, что у него получилось через два года, поразило всех тогда, поражает всех и сегодня. Великий и подлинный итальянский Ренессанс, сотворенный в те самые годы, когда жили и работали Леонардо да Винчи и Микеланджело, – и, главное, сотворенный посреди полудикой лесной страны.
Конечно, десять рублей в месяц золотом, – жалование неплохое, но домой, к солнышку, начало тянуть все сильнее. Сын Андреа подрос, уже заглядывался на местных русоволосых красавиц. Начал он и болтать неплохо по-московски, – так называли этот язык итальянцы, – пора было заняться его образованием. В тех краях, разумеется, где оно было возможно.
Но русский царь не отпустил домой Аристотеля Фьораванти.
На свою беду в России архитектор Фьораванти был еще и военный инженер: и фортификатор, и артиллерист. Поэтому, собираясь в поход на непокорных свободолюбивых новгородцев, царь Иван III взял с собой и его.
Историю земли русской и трагедию Новгорода мы не напишем, но те крохи, что сохранили летописи об этом персонаже нашей повести, все-таки упомянем.
В новгородском походе Фьораванти построил через полноводную реку Волхов наплавной мост. Это решило судьбу этой военной компании и тысяч несчастных новгородцев. Иван III, с подачи своего итальянского инженера, проявил явный креатив в экзекуциях: приговоренных к казне выводили на середину моста через студеный Волхов и толкали с шатких, дрожащих на волнах бревен. Ледяные воды покрывали головы тысяч несчастных уже в пятидесяти метрах от моста.
После ужасов военных походов Фьораванти принял решение бежать из чужой страны. Последней каплей чаши его долготерпения стала казнь немецкого лекаря. Тот не сумел избавить от смертельного недуга одного из царских сатрапов и, естественно, получил по заслугам. Его голова слетела с шеи на Болотной площади, – неподалеку от современного кинотеатра «Ударник». Это гнилое место у реки всегда было местом казни. Тут позже слетела голова с плеч и у Степана Разина, а его тело еще несколько месяцев болталось там на столбе.