Край заблудших - стр. 18
Зима все произносил с такой интонацией, что не понять – шутит или нет. Мы попрощались, и я зашел на фабрику.
Тот же мужик, что и в первый раз, встретил меня уже более приветливо. Я решился у него спросить:
– А можно как-нибудь у вас бумаги взять? Мне столько посланий передают, что боюсь забыть…
– Это мы легко организуем, – сказал мужик и вышел из комнаты.
Только он открыл дверь, как я чуть не оглох – у них на производстве было ужасно шумно. Даже хорошо, что мой почтовый уголочек находился здесь, где потише. Мужик вернулся через пару минут:
– Вот, возьми. Пока хватит?
Примерно с полсотни серых листочков, скрепленных нитью. Знакомо…
– Блокнот, – вспомнил я.
– Точно!
– Спасибо.
В ящике для писем оказалось в этот раз пять бумажек – похоже, по городу разнесся слух, что появился почтальон, и работа пошла. Однажды мне за нее даже, наверное, заплатят. Только на что тут тратить деньги? Форму выдали, кормят, блокнот с карандашом бесплатные. Зачем люди вообще здесь работают, если все достается бесплатно? Да, конечно, если фабрики и поля внезапно встанут, то и еды, и остального не будет – но почему совсем нет на улице попрошаек, лентяев?
Послание с очередным списком зданий и цифрами для Каина тоже забрал. Проверил – цифры изменились, но суть та же. Сунул под дверь его дома.
Другие письма заставили побегать по всему городу, хотя ничего интересного в них не было. Пока что только письмо кузнеца заставило поломать голову… Вот тоже вопрос – зачем он писал своему коллеге, с которым мог поделиться той же мыслью на работе? Возможно, к тому времени второй кузнец – тот, кому предназначалось письмо, – забросил все дела, погрузился в себя, начал сходить с ума. Готовился выйти за границу. А первый кузнец пытался его вдохновить тем же, чем вдохновлял себя, – загадочной девушкой, которая легко выходит из мертвой Леты и ныряет обратно.
Очередное письмо нужно было отнести Лему – и я отправился к нему с радостью. Хотелось повидаться с лекарем и показать, что я уже научился говорить и думать нормально. Жаль, имя так и не вспомнил, но все равно хотелось верить, что он за меня порадуется.
Я постучал в лекарню для приличия, а потом, не дожидаясь, вошел. Странно. Когда Марк уводил меня отсюда в прошлый раз, казалось, что мы всего-то вышли из кабинета прямо на улицу. Наверное, у меня просто не хватало слов, образов, чтобы осмыслить, насколько большой была лекарня на самом деле. И работал здесь не только Лем – в здании были десятки комнат, за некоторыми дверями слышалось шушуканье, еще в одной комнате кто-то скулил. В коридоре на стульях сидели те, кто ждал очереди. Я не смог понять, с чем они пришли, только у одного была явная проблема – рука была обмотана тканью, и она уже успела окраситься в красный.