Краснознаменный отряд Её Императорского Высочества Великой Княжны Анастасии полка (солдатская сказка) - стр. 24
– Никого не пускайте, – наказал он консьержу перед уходом.
Он объяснил, что прикасаться к телу умершей запрещает ее религия. Ни в чем нельзя было быть уверенным, имея дело с таким боязливым стариком, как Йозеф, но к религии тот относился с почтением.
В больнице Св. Андрея доктора Пустовойта хорошо знали. Он сразу отправился в лабораторию. Его спросили, помочь ли ему. Нет, он справится сам.
В тканях жены он нашел следы рвотных орешков – семян чилибухи. Она умерла от стрихнина.
У подъезда аптеки со стеклянными шарами стоял аптекарь, он поднял глаза на Пустовойта и вопросительно замер, ожидая вопроса. Пустовойт спросил про Софию – нет, горничная сюда не заходила, потом про Миранду – нет еще раз. Лицо аптекаря изменилось. На нем появилось выражение брезгливости – он понимал, к чему клонит доктор. Уж не был ли он осведомлен о том, что после смерти жены вдовец кинулся в лабораторию делать анализ? Он открыл рот, собираясь сделать какое-то замечание, но доктор уже шагал по улице.
В эту тайну оказался посвящен только доктор Воглер, который работал в лаборатории больницы, но он занимался своей диссертацией и едва ли интересовался действиями коллеги, который часто пользовался услугами больницы, поскольку тут проходила лечение его жена.
Николай Васильевич осматривал личные вещи покойной Валерии и не мог найти ее записную книжку, которую она звала картой назначений. Ей, бывшей медицинской сестре, казалось вполне естественным записывать название лекарств, назначаемых доктором Фишером, и когда муж предлагал ей испробовать средство, которое имело хорошие отзывы, она также вносила их в свой журнал. Сам Пустовойт не раз пользовался ее записями, чтобы убедиться, являются ли совместимыми лекарства, которые принимала Валерия. Вот эта книжка нигде не находилась. Исчезнуть она не могла, в доме не появлялись посторонние, значит, записи украл кто-то свой. Пустовойт понял бы, если бы пропало что-то из посуды или ювелирных украшений, однако отсутствие карты назначений могло означать, что в последнее время Валерия приняла новый препарат, который усилил течение болезни и привел к летальному концу. Памятуя дисциплинированность Валерии, доктор предполагал, что она не забыла записать название лекарства.
Якоб Фишер, которого он расспросил о лечении, ответил, что никаких новых назначений он не делал, и дальнейшие разговоры на эту тему он пресек, объявив, что переживает смерть пациентки ничуть не меньше вдовца. Глядя на туповатое лицо с неподвижными глазами, Пустовойт мон с трудом предположить в нем глубокие чувства. Нет, его лицо ничего не выражало. Единственное чувство, которое уловил доктор, это раздражение от расспросов.