Красное солнце валькирии - стр. 20
– Ну и кто она? – нетерпеливо спросила Софья.
Бенедикт, который не собирался лишать себя удовольствия поинтриговать, пропустил вопрос мимо ушей.
– А знаете ли вы, Софья Павловна, что эта женщина однажды зачеркнула инициалы императрицы, которые та нацарапала бриллиантом на стекле – это было на царской яхте «Межень», – и написала свои? Тоже бриллиантом, и, наверное, покрупнее! Вместо А Р нацарапала Л Р! Она мнила себя выше несчастной Александры Федоровны!
– Бенедикт Фомич, хватит меня мучить! Ну да! Я из рабоче-крестьянского сословия! Плохо образована!
Бенедикт иронически изогнул бровь.
– Вы же в музее работаете.
– Заместителем директора по финансовой части.
– Но вы же дитя двух историков! У вас горячая гуманитарная кровь!
– Кровь у меня математическая и, смею вас заверить, довольно холодная.
– Полно прибедняться, дорогуша. Впрочем, вам это идет. Ну ладно, как говорит мой внук, не будем тянуть кота за яйца, Софья Павловна.
Софья Павловна поперхнулась и закашлялась. Бенедикт с невозмутимым видом постучал ее по спине и объявил:
– Сии инициалы принадлежат Ларисе Рейснер. Богине, комиссарше, валькирии революции!
Софья наморщила лоб. Рейснер? Вроде бы что-то слышала. Но картин для их музея она не писала, это точно.
– Нет, картин не писала, – кивнул Бенедикт. – Она писала стихи, но очень слабые. А, впрочем.
– Слышите? Озлобленно-усталый – это живо, это цепляет.
Софья взглянула в хитро прищуренный под нависшей бровью глаз.
– Хватит меня дурачить, Бенедикт Фомич. Во всем четверостишье два нормальных слова – «безлюдный Эрмитаж», все остальное – мишура.
– Не будьте так строги к молодому дарованию. Ей всего двадцать на тот момент стукнуло.
– Это извиняет ее бездарность?
– Вы безапелляционны, как Зинаида!
Софья поняла, что Бенедикт с ней играет и собирается, как всегда, выйти из словесного пинг-понга победителем. Ну уж нет! Она не даст положить себя на лопатки!
– Если вы о Зинаиде Гиппиус, то в этом я с ней солидарна.
– Кстати, с ней был солидарен и Николай Гумилев, что не помешало ему совратить юную поэтессу. Представляете, для первого свидания он выбрал бордель на Гороховой! Там все и случилось.
– Негодяй какой!
– Что с него взять! Поэт обязан быть повесой. Он сделал Ларисе предложение, а вместе с ней – Анне Энгельгард и еще троим. Он то и дело предлагал барышням руку и сердце.
– Так он вроде… на Ахматовой был женат?